Короли улиц - Саша Южный Страница 3

— Вообще-то, мы пользуемся калиткой, — произнесла девчонка, и Вечер, неожиданно почувствовав неловкость, вдруг разозлился. «Какого черта!» — подумал он.

Девчонка с насмешкой смотрела на него, потом сказала:

— Иди за мной. Как тебя зовут? — неожиданно спросила она, когда он выходил через калитку на улицу.

— Вечер, — машинально ответил он.

— Как?! — удивленно переспросила она. — Вечер? Но вечер это… это то, что сейчас, — она обвела рукой пространство вокруг себя. — Кто так тебя назвал, родители?

— Как меня назвали родители, я не знаю, меня так назвал Чепер.

— А это еще кто? Ну и имена у вас, — девчонка удивленно покачала головой. — Вы странные, я таких еще не встречала.

— Мы свободные, — затворяя калитку, сказал Вечер.

— А мы? — спросила девчонка.

— А вы богатые, — произнес Вечер и двинулся к началу улицы, на которой первые сумерки уже стирали очертания домов и деревьев.

Он, все время озираясь, дошел до остановки и сел в подошедший трамвай. Через полчаса Вечер уже подходил к хаузу, так южные называли место, где обычно собирались. Это была заброшенная водонапорная башня. Все подходы к ней прекрасно просматривались, из ее подвала по трубе полуметрового диаметра, в которой когда-то текла вода, можно было проползти под землей двести метров до заброшенного колодца и выбраться через него на поверхность. Сбор после драки был назначен в башне.

«Ну и имена у вас. Вы странные», — вдруг вспомнил он слова девчонки и усмехнулся. Вечером его назвал Чепер при первой их встрече.

Дело было так. Вечер, у которого тогда и имени приличного не было, лишь кличка Фашист, стырил на базаре с прилавка круг колбасы, — был день его рождения, и он решил шикануть. Совершить похищение столь ценного продукта незаметно было невозможно, и Вечер решил пойти на откровенный грабеж — колбаса так пахла, что ее запах застилал ему рассудок. Он потянул левой рукой круг колбасы с прилавка, держа правую в кармане. И когда продавец, заметив его действия, открыл было рот и выпучил на Вечера глаза, тот выдернул руку из кармана и метнул ему в лицо пригоршню соли, смешанной с перцем. Потом он побежал. Слева и справа замелькали размытые пятна лиц, лишенные своих черт. Взгляд Вечера натыкался на оловянные, тупые взгляды и распахнутые орущие пасти. Его пытались хватать за рукава, но он, спрятав на ходу колбасу за пазуху, ловко уворачивался от протянутых к нему рук. Одному особо ловкому, который умудрился схватить-таки его за шиворот, он засыпал глаза той же смесью соли с перцем и рванул дальше. Выход с рынка был рядом. Вечер выскочил через калитку на площадь, и тут три ражих хари, раскорячившись и расставив пошире руки, чтобы он не обошел их стороной, перегородили ему дорогу. Мелькнула мысль притормозить и дать задний ход, но скорость была такой, что он вряд ли смог бы это сделать.

Он шел прямо им в руки.

И тогда Вечер рыбкой метнулся прямо между ног одного из них. Он умудрился почти проскользнуть, но в это время мужик сжал ноги. Картина могла бы стать классической — мужику оставалось только сесть на тощий хребет Вечера своей литой задницей и достать ремень. Но Вечер в последний момент сумел извернуться и двинуть его кулаком в пах. Мужик обмяк, и Вечер, скребя по земле ногтями, выдрался из тисков. Он вскочил, сыпанул возникшей слева тени порцию соли в лицо и рванул подальше от базара, но буквально через десять метров дорогу ему перегородил мотоцикл.

Шикарный черный байк встал поперек тротуара. На нем сидел тип с длинными, до плеч, черными волосами и темными глазами, которые излучали опасность. Вечер посмотрел в эти глаза и как-то обмяк. Он почему-то сразу, всей своей шкурой понял, что от этого типа ему не уйти.

— А ты ловкий джус, — произнес байкер.

— Неловкий в нашем деле давно бы с голоду коньки откинул, — угрюмо произнес Вечер и, оглянувшись на шум за спиной, увидел приближающихся преследователей. — Слышишь, недосуг мне тут с тобой трепаться, у меня дела, — произнес он скороговоркой.

— Вижу, — усмехнулся байкер и, крутанув рукоятку газа, кивнул на заднее сиденье. — Садись, быстро!

Вечер, не раздумывая, выбрал из двух зол то, что показалось ему более достойным, и оседлал мотоцикл. Байк плюнул дымом в лицо базарной толпе, которая была буквально в полутора метрах от него, и рванул с места, унося Вечера в другую жизнь, которая, правда, началась не сразу.

Остановив мотоцикл недалеко от южной окраины города, на холме, с которого просматривалась даль и другие холмы, густо поросшие орешником и кленами, байкер некоторое время смотрел на пылающий горизонт — был закат, а затем обернулся к Вечеру и спросил:

— Ты где живешь?

— Да так… — неопределенно протянул Вечер.

— Понятно, — сказал байкер. — А как тебя зовут?

— Фашист, — произнес, немного помявшись, Вечер, и внезапно ему стало стыдно.

Байкер удивленно присвистнул:

— Да разве ж это имя. А как родители тебя называли?

— Их у меня не было.

— У всех есть родители.

— Может быть, но у меня не было, — упрямо произнес Вечер.

— Знаешь, — не стал спорить с ним байкер, — какое имя, такая и жизнь у человека будет. А хочешь, я тебе новое имя дам?

— Ты?! — с удивлением уставился Вечер на байкера. Ведь имя мог дать только отец или мать, или еще улица, которая и нарекла его Фашистом. Но чем дольше смотрел он на байкера, сидевшего на своем мотоцикле, сверкающем никелем и стоящем прорву денег, на его прикид: дорогую кожаную куртку и штаны, стильные канадские сапожки и часы «Константин Вашерон» на смуглом запястье, которые наверняка стоили еще больше, чем мотоцикл, и главное, на выражение его глаз, тем больше ему начинало казаться, что если этот человек даст ему имя, то это будет не пустой звук. Это будет законно.

— Хочу, — произнес Вечер, нащупывая за пазухой колбасу — на месте ли. — А какое?

— Какое тебе по силам будет носить. Ведь человек должен соответствовать своему имени, иначе ничего хорошего у него в жизни не будет.

— Да?! — Вечер смотрел на байкера во все глаза. Никто до этого не говорил ему таких серьезных вещей.

— Хочешь, я назову тебя… — Байкер на какое-то время задумался. — Хочешь, я назову тебя Вечер?

— Вечер? — удивленно уставился на него Вечер.

— Да. Разве это плохо? — Байкер широким жестом обвел все, что было вокруг. — Ты посмотри, какой закат, посмотри на горизонт. Он пылает, а какое небо над ним, какие краски, тишина и холмы. Это — вечер!

Вечер, открыв рот, продолжал смотреть на байкера — он никогда не слышал таких слов — и еще более утверждался в мысли о том, что этот человек имеет полное право дать ему имя.

— А разве так можно?

— А кто нам это запретит? Мы свободные люди, Вечер.

— Да? — Вечер неуверенно улыбнулся.