Секс-пуля - Михаил Серегин Страница 3

– Ни хрена себе, – выругалась она, вскакивая. Сложить один плюс один она была в состоянии даже после того, как накануне разошлась и практически в одиночку выпила бутылку шампанского. Окно открыто, мужчинки нет.

Подошла к окошку, высунулась на улицу. Внизу, на асфальтовой дорожке, рядом с клумбой лежит Антон Ильич. Свет фонаря помог Дарье разглядеть мозги вокруг головы. Некрасиво.

Отпрянув от окна, она сделала глубокий вдох. В следующий раз, когда она вздохнула, на ней была вся ее одежда. Оставаться в номере Дада не намеревалась. Хорошо, что рядом с трупом людей еще не было. Шесть утра, пока и не рассвело толком.

Стараясь не смотреть на портье, она вышла на улицу и быстренько засеменила прочь. Ее могут обвинить в убийстве.

В очередной раз ты, Даша, вляпалась в какое-то дерьмо.

* * *

Через неделю Дашке на радость выпал снег. Стало намного приятнее выходить во двор. Чище все вокруг, красивее. Воздух менее влажен, и переносить холод теперь куда проще.

Вытащив перед очередным променадом песцовую шубку (была и соболья, но это на парад), она надела ее на голое тело и стала задирать перед зеркалом ножки и так и сяк, представляя, будто соблазняет самчика. Получалось на загляденье хорошо. Она даже не поскупилась для себя самой на эпитет «великолепно». Покрасовавшись перед зеркалом, Дарья всерьез задумалась над тем, что пришла пора поменять ее нынешнюю «девятку» на «десятку» с двигателем «Рено». Говорили, неплохая штучка. Если брать со всеми наворотами, потянет тысяч на восемь долларов. Спрашивается, где взять такие деньги?

Мурлыкая под нос одно и то же: «Хочу баксы, хочу баксы, хочу баксы», она прошла в зал и включила семидесятипятисантиметрового друга по кличке «LG» с двумя тюнерами и функцией «картинка в картинке».

Поблуждав по каналам, ничего не нашла и решила пересмотреть хит всех проституток «Красотка» – сказка, что надо.

На часах не было еще и трех дня, а сюжет на экране не успел раскрутиться, когда в дверь позвонили.

Гостей она не ждала, этот адрес нигде и никогда не афишировала, клиентов сюда не водила. Кто же это тогда трезвонит и не дает спокойно жить людям, а? Кому нечем заняться?

Шубу она как надела, так и не снимала, в ней и пошла открывать.

Посмотрела в глазок.

Менты!!!

«Мать моя! Как такое может быть?!»

Делать нечего. Придется открыть. Она ни в чем не виновата, ей бояться нечего, закон на ее стороне. Может и не открыть, между прочим, это частная собственность, и без ордера им делать здесь нечего. А может, у них есть ордер? Фу-фу-фу, какая чушь.

В чем была, в том и пошла дверь отпирать.

На пороге стоял высокий, красивый, с румянцем на щеках старший лейтенант. Один. Больше никого.

– Гражданка Данилова?

– Она самая, здесь и прописана, – доложила Дарья, понимая, что перед ней мальчик, не более того. Можно и подурачиться.

– Я из милиции, разрешите войти? – Он невольно опустил глаза вниз.

Еще бы! Дарья дала ему конфетку – выставила абсолютно голую ножку так, что аж пола шубки приподнялась.

– Всем, кто из милиции, ко мне можно заходить, не спрашивая предварительного разрешения.

Она отошла в сторону, впуская нежданного гостя.

– Хорошо, я это запомню, – серьезно заметил молодой красивый, проходя в апартаменты.

– Заходите, заходите, кино не хотите посмотреть? – Она видела, что на мгновение он заинтересовался происходящим на экране.

Парень поглядел сурово, неласково.

– Где вы работаете?

– Вы что, участковый? – Она спросила об этом так, будто в следующую секунду собиралась вылить ему на голову помои.

Парень завелся, покраснел еще больше.

– Гражданка Данилова, я, старший лейтенант милиции Парусов Сергей Васильевич, пришел к вам домой для того, чтобы вы ответили на ряд вопросов. Если вы не намерены разговаривать, я приглашаю вас к себе, и немедленно – он полез в накладной карман синей форменной куртки, намереваясь достать оттуда какую-то бумажку.

– Не надо, не надо. Лучше я напою вас чаем. Разувайтесь, проходите.

Она чувствовала, что кровь в лейтенанте играет. Смотрит на нее, наверняка не отказался бы от такого сладкого пирожка.

Посадив милицию на кухне, она поставила на плиту чайник и скрылась в комнате, решив сменить шубу на халат.

Поняв, что она собирается исчезнуть с его глаз, лейтенант дернулся, но Дада успокоила его, заверив, что никуда не сбежит.

Дарья вошла в комнату и посмотрелась в зеркало.

«Рожа-то у тебя бледная, курица ты общипанная. Зачем он пришел? Что ему от меня надо?»

Скинула шубу, надела коротенький халатик и показалась на кухне. Пусть пялится – пока есть на что.

– Где вы были в ночь с шестнадцатого на семнадцатое ноября? – сухо спросил он.

Она забегала по кухне с чайничком в руках, делая вид, будто не расслышала вопрос.

– Я повторяю...

– Да, да, я просто вспоминаю, извините. – На самом деле этот Антон Ильич с его собственными мозгами на асфальте не шел из ее головы. И вот оно все к чему, к тому, что отсидеться в закутке ей не удастся.

Вспоминала она долго. Налила чай. Села за стол поближе к нему. Поясок так приослабила, что при любом ее жесте лейтенант, простите, старший лейтенант, мог видеть ее груди и венчавшие их соски. Играла с огнем, он мог и взбрыкнуть, а впрочем, этим она и жила.

– С шестнадцатого, как вы сказали, на семнадцатое я спала дома в своей постельке. Показать где? – Она поднялась с табурета и выразила готовность пройти из кухни в комнату.

– Зря ты дурачишься, Даша, – неожиданно по-простецки сказал Парусов. – Я возьму сейчас с тебя подписку о невыезде, – на этот раз он все-таки достал, уже из кителя, какой-то бланк и положил перед ней на стол. – Тебя видели в «Зеркальной» вместе с мужиком, которого несколько позже нашли на асфальте уже мертвым. Вылетел дядька из окна гостиничного номера, который снял для того, чтобы с тобой переспать. Я не знаю, может, это он на радостях, как думаешь? Мужчиной себя почувствовал. Или ты ему сказала, что не любишь?

Дарья теперь окончательно и бесповоротно поняла, что увязла в дерьме по самые сережки.

«И что теперь, на хер, делать? Я сама себя спрашиваю?»

– Ну, – она задержала воздух в груди, – раз уж мы, Серега, перешли на «ты», отвечу как есть. Трахнул он меня, причем прескверно, поковырялся, можно сказать. Уснули. Проснулась – окно открыто. В комнате дубильник, писать без подогрева, извини, не сядешь. Глянула я на улицу, а он там и лежит, на земельке-то, и знаешь, что удивительно, не шевелится. Я, естественно, ножки в сапожки и ходу. Было это, Серега, в шесть утра, точнее, без пяти.