Троянская лошадка - Андрей Дышев Страница 3

Я надеялся, что встреча с Лобским быстро выветрится из памяти Ирэн, но этого не произошло. Когда мы, взвалив зачехленные лыжи на плечи, вышли на улицу, в душе Ирэн снова поселилось беспокойство. Я подмечал, как она украдкой озирается по сторонам, словно подсознательно ждет выстрела в спину, или вдруг мысленно улетает в мир своих воспоминаний и перестает слышать меня и понимать, о чем я говорю. Ирэн думала, что я ничего не замечаю, а я старательно поддерживал в ней это заблуждение. Но когда на вопрос о том, какую трассу она сегодня предпочитает, Ирэн ответила, что не голодна, я не выдержал и мягко упрекнул ее:

– Ты меня совсем не слушаешь. О чем ты все время думаешь?

Ирэн заметно смутилась. Корчить передо мной дурочку она не стала, просто замкнулась в себе, не пытаясь уже играть и лицемерить. Мы даже не пошли на подъемник, кинули лыжи на снег и сели на деревянного дракона, охраняющего детскую площадку. Настроение у Ирэн упало окончательно. Мы долго молчали. Она безостановочно курила. «Сейчас она все расскажет», – подумал я, но ошибся.

– Тебе не дают покоя мысли об этом человеке? – спросил я.

– Мне здесь надоело, – ответила Ирэн глухим голосом и кинула окурок в снег. – Я хочу домой.

И она опять отгородилась от меня глухой стеной. Я видел, как мучается Ирэн, и, сочувствуя ей, искал лекарство от ее странной болезни. По поведению Ирэн можно было сделать вывод, что встреча с Кротом ее здорово испугала. Видимо, до того, как я к ним подошел, Крот успел сказать Ирэн нечто такое, что привело ее в замешательство. Я готов был навскидку назвать полсотни различных причин, по которым человеку можно быстро и надолго изгадить настроение. Допустим, напоминание о долгах. Или о том, что заканчивается срок аренды (дома, машины, дачи, офиса и т. д.). Или сообщение о том, что из тюрьмы вышел твой самый заклятый враг и разыскивает тебя. Или печальная новость от хирурга, который недавно тебя оперировал: по рассеянности он оставил между твоим желудком и селезенкой свой мобильный телефон. Может быть, Ирэн узнала о том, что ее богатая тетушка, проживающая в Канаде, за два года до смерти завещала все свое многомиллионное состояние международному фонду защиты животных. Или, к примеру, Крот открыл ей страшную тайну, что мы с Ирэн – родные брат и сестра и потому никогда не сможем пожениться… Каждая их этих новостей запросто могла испортить Ирэн настроение. Но почему она играет со мной в молчанку? Почему не хочет поведать о своих печалях мне, ее самому близкому и надежному другу?

На этот вопрос я мог дать лишь один ответ: Ирэн скрывает от меня факт, который, как ей кажется, выставляет ее в невыгодном свете. Мы возвращались с Кавказа как с похорон.

– Странно, – сказала Ирэн, когда мы подошли к стоянке такси, – нам сейчас придется расстаться и разъехаться по своим квартирам. А я уже привыкла, что у нас общий дом.

В этой мимолетной фразе мне увиделась угроза своей свободе.

– Это был отпуск, – ответил я, ласково потрепав Ирэн по щеке. – Маленькая сказка, которая, увы, всегда заканчивается. У каждого из нас свой дом и своя жизнь. Так ведь, малыш?

Из аэропорта мы поехали в разных такси: Ирэн к себе домой, я – к себе.

Наутро мы встретились в агентстве, и у меня появилась надежда, что теперь все встанет на свои места. Ирэн пришла в белом костюме, который идеально сочетался с ее бронзовым загаром. Она выглядела бодрой, полной сил и уверенности в себе. Я с облегчением вздохнул. Кажется, она сумела избавиться от тягостных мыслей и переживаний. Я сделал ей комплимент, и мы разошлись по кабинетам.

За неделю в нашем почтовом ящике скопилась целая кипа корреспонденции, и я принялся ее разбирать. Вскоре мне в душу закралось предчувствие, что грядет моя очередь впасть в тоску и депрессию. В стопке писем не оказалось ни одного заказа, зато всевозможных счетов и квитанций было немыслимое множество. Я придвинул к себе калькулятор, но тотчас отшвырнул его. Даже беглого взгляда на цифры было достаточно, чтобы понять: в ближайшее время я должен выложить кругленькую сумму в качестве налогов, коммунальных и прочих услуг. Но самая большая бяка ждала меня в письме от хозяина полуподвального помещения, в котором мы работали. Оказывается, хозяин продал это помещение некоему толстосуму, а тот немедленно взвинтил арендную плату почти втрое и потребовал выплаты денег немедленно. Меня даже холодным потом прошибло от такой скверной новости. На финансовом счету нашего агентства вымирали последние рубли, и никаких серьезных источников дохода в ближайшей перспективе не предвиделось. Конечно, можно было плюнуть на этот подвал и съехать отсюда. Но куда? Пока я найду другое помещение по приемлемой цене, пока сделаю там ремонт, мы растеряем всех своих клиентов и окончательно вылетим в трубу.

Последним в стопке корреспонденции оказалось пухлое письмо в измочаленном конверте без каких-либо обозначений обратного адреса, и во мне уже стал тлеть уголек робкой надежды, что это заказ на частный сыск, но в последний момент я разглядел в правом верхнем углу конверта выведенную корявыми буквами фамилию Ирэн.

– Тебе письмо, – сказал я, зайдя к ней в кабинет, и кинул конверт на стол.

Ирэн очищала от кожуры апельсин, держа его от себя на безопасном расстоянии.

– Хочешь? – предложила она и стала разламывать апельсин. Желтый сок стекал по ее пальцам на запястья. Кабинет наполнился головокружительным запахом, который у меня стойко ассоциировался с Новым годом. Можно было бы сесть с ней рядом и, набивая рот сочными дольками, рассказать Ирэн о наших безрадостных делах, а потом вместе покумекать, где бы раздобыть деньжат. Но я пощадил ее психику, еще не оправившуюся после недавних переживаний, и решил перенести этот разговор на другой день.

Вернувшись к себе, я погрузился в размышления о денежных проблемах и вскоре пришел к выводу, что нет иного выхода, чем прибегнуть к уже опробованному способу, когда-то придуманному Ирэн. Прежде нам легко удавалось договориться с прежним хозяином об отсрочке оплаты, предлагая ему небольшую услугу: мы занимались коммерческим шпионажем в его пользу, выуживая секреты у его конкурентов. Почему бы не предложить такую же сделку новому хозяину?

Я еще раз пробежал глазами по письму, переписал номер телефона на листок перекидного календаря, но в последний момент передумал звонить ему. Во-первых, такие щекотливые вопросы удобнее решать не по телефону, а при личной встрече. А во-вторых, пусть звонит и договаривается Ирэн. Она с успехом делала это раньше и наверняка опять сумеет договориться. Я кинул маркер на стол и сладко потянулся в кресле. Ну вот, ситуация уже не кажется столь драматической, как несколько минут назад. Мы получим тайм-аут на пару-тройку месяцев. За это время, смею надеяться, я подпишу с клиентами несколько договоров на детективные услуги, мы заработаем деньги и рассчитаемся за аренду. А летом нам не дадут скучать курортники. В очередь встанут у дверей агентства с просьбами проследить за неверными женами, разыскать пляжных воришек или привлечь к уголовной ответственности мошенников с какого-нибудь бульварного лохотрона.

Я уже был готов позвать к себе Ирэн и поручить ей переговоры с новым хозяином, как вдруг мой чуткий нос, облупившийся под горным солнцем, уловил запах горелой бумаги. Я посмотрел вокруг себя, заглянул в мусорную корзину, дабы найти источник дыма, но ничего не заметил. Подошел к окну, открыл его и втянул носом сырой свежий воздух. Выходит, горит что-то в офисе. Не хватало нам только пожара!