Комбату лишнего не надо - Сергей Зверев Страница 3

* * *

Виртуозно протиснувшись между вкопанными стальными трубами, закрывавшими въезд в один из питерских дворов, милицейский «УАЗ» покатил вдоль длинной «хрущевки». Зазевавшийся водитель «Жигулей» не успел вовремя принять вправо, и тут же воздух прорезал настойчивый сигнал. Стены домов, словно скалы, отразили его и эхом разнесли по всему двору. Мигалки на крыше автомобиля брызнули красно-синими сполохами. «Жигули» нервно сдали назад и испуганно прижались к высокому бордюру.

В окнах пятиэтажки замелькали силуэты. С другой стороны дома появился микроавтобус с тонированными стеклами. Зеваки и просто любопытные жильцы окрестных домов подтягивались к седьмому подъезду, в него уже метнулись четверо детин в камуфляже с двумя овчарками на коротких поводках. Собаки в намордниках рычали и хрипели, но натянутые ошейники охлаждали их пыл. Две бабушки на лавочке с испугом смотрели на происходящее, уже жалея, что вышли посидеть вечерком во дворике.

– Интересно, за кем это? – сплюнув под ноги шелуху от семечка, проговорил кто-то из собравшихся напротив подъезда.

– За цыганами с третьего, – прозвучало убежденно. – К ним днем и ночью наркоманы ходят. А потом у нас во дворе на детской площадке колются. В песочницу ребенка страшно пускать.

– Вот и на них управа нашлась.

– …так им и надо!

Бывший дипломат спокойно сидел в своем любимом кожаном кресле, купленном за валюту еще в советские времена. Из пожелтевшего от табачного дыма динамика старого радиоприемника сквозь эфирные трески пробивалась песня времен его молодости. Хорошо поставленный, но в то же время грубоватый мужской голос пел про море и стаю чаек, улетающих за горизонт. У ног пожилого приятеля Гусовского лежал безжалостно разобранный мобильный телефон – пара микросхем, треснувший экранчик и разбросанные крохотные кнопочки с цифрами, обгоревшая SIM-карта чернела в пепельнице.

Даже когда за окнами взвыла сирена и раздались людские голоса, пожилой мужчина остался сидеть в кресле. А за стеной его гостиной оживились соседи-цыгане, началась беготня, хлопали двери, заплакали дети.

– На этот раз приехали не к вам, – усмехнулся бывший дипломат, – а ко мне.

Но даже сквозь эти тревожные звуки Дмитрий Петрович слышал, как спокойно шипит ядовитой змеей газовая плита на кухне. Его покрасневшие глаза слезились, а голова кружилась, словно он уже битый час ехал на карусели. Холеный старик отсчитывал последние минуты своей жизни.

– Мы знаем, вы дома! Откройте! Милиция! – настойчиво застучали в дверь. Звонок не работал, под ним свисали оборванные провода.

Старик грустно улыбнулся и опустил руку в карман. Его пальцы коснулись теплого металла бензиновой зажигалки.

– Откройте, иначе мы…

– Поздно мне в тюрьму, – беззвучно прошелестели слова, и улыбка исчезла с губ старика, плечи его затряслись, то ли от смеха, то ли от плача.

Вместе с треском и хрустом ломаемой входной двери раздался приглушенный щелчок зажигалки. Волна пламени прокатилась по трехкомнатной квартире. Выбитую милицией, еще не опустившуюся на пол узкой прихожей, входную дверь подхватило взрывной волной и швырнуло на готовых ворваться в квартиру мужчин в камуфляже. Они отлетели к стене. Овчарок выбросило в низкое окно подъезда, грохот и звон эхом разлетелись по лестничной клетке. Внизу, на улице, истошно закричала женщина.

Командир группы захвата с оцарапанным осколками штукатурки лицом сбежал по лестнице и выглянул в окно. Крыша микроавтобуса, на котором он с группой захвата приехал несколько минут назад, была вмята, на ней дергалась в судорогах окровавленная овчарка. Козырек подъезда усыпали осколки стекла и обломки рам. В воздухе еще кружились бумаги и обрывки газет.

Продолжая смотреть на пустой оконный проем, из которого вылетели овчарки, двое подростков закурили по сигарете. С крыши девятиэтажного дома происходящее у «хрущевки» им было видно как на ладони.

– Во, блин, торкнуло! – покосился на пустой шприц и присвистнул паренек, – сегодня собаки… А завтра коты на воздушных шариках?

– Да… – подыграл ему приятель. – Надо будет у цыган еще «дури» взять. Круто вставляет. Сидим здесь и не рыпаемся, пока менты не уедут. Хотя им сейчас не до нас.

* * *

Так называемый Большой Дом на Литейном проспекте величаво возвышался над Санкт-Петербургом, словно старый океанический лайнер у причала. За его непроницаемыми стенами происходила тайная, скрытая от посторонних глаз работа. О том, что дом не изолирован полностью от всего остального мира, свидетельствовали редкие посетители да шляпки параболических и антенн спецсвязи, покрывавшие крышу, как поганки лесную поляну.

Вылив содержимое кофеварки в украшенную двуглавым орлом кружку, интеллигентного вида чекист-технарь довольно причмокнул и присел. Кресло тут же приняло форму его худосочного тела и чуть слышно скрипнуло. Пальцы легли на полотно клавиатуры и быстро пробежались по клавишам. Компьютер делал порученное ему дело и без напоминания хозяина, но проконтролировать процесс стоило.

На мониторе тут же загорелась табличка, извещающая о том, что телефонный разговор между двумя абонентами сотовой связи завершен пятнадцать минут тому назад и звуковой файл сохранен. Оператор улыбнулся и щелкнул пальцем по одной из клавиш – навигационная программа без долгих раздумий подтвердила прежнее местонахождение одного из двух сотовых телефонов. На экране появилась схема, похожая на те, которые печатают в путеводителях по городам. В углу экрана виднелась окраина Питера, на самом морском берегу протянулись улочки небольшого дачного поселка «Стрельня».

Правая рука оператора скользнула вниз и нащупала на выдвижной доске стола мышку – изображение в несколько раз увеличилось. Красная точка на экране пульсировала, словно тревожно билось чье-то сердце. Оператор отхлебнул кофе и, зафиксировав на уровне губ дужку с миниатюрным микрофоном, произнес:

– Объект по-прежнему у себя в загородном доме. Фиксирую передвижение в пределах здания.

* * *

Кортеж, возглавляемый черным «Гелентвагеном» с тонированными стеклами и спецномером, нагло пер по центральной улице поселка Стрельня, не обращая внимания на многочисленные дорожные знаки. Если бы кто-то вздумал руководствоваться ими, то не смог бы не только заехать в поселок, но даже выехать из него не сумел бы. Очень много влиятельных людей жило здесь, и договориться с милицией об установке знака, затрудняющего жизнь посторонним, им было не в тягость. С них же самих за нарушение спрашивать было некому. Как только по правую сторону улицы появился высокий бетонный забор и возвышающаяся над ним чешуйчатая крыша особняка, машины синхронно, как на параде, приняли к обочине и резко затормозили. Из-под колес брызнул песок. Над улицей поплыл еле заметный дымок, словно улетали остатки утреннего тумана.

Десяток крепких мужчин в черных облегающих костюмах, с миниатюрными наушниками и микрофонами за считанные секунды перекрыли все подступы к особняку. Человек несведущий мог бы решить, что эти люди не иначе, как охранники самого президента, который пожелал проведать своего старого знакомого. Наконец распахнулись и дверки «Гелентвагена», двое мужчин с казенными лицами, в строгих костюмах, шагая по неистребимой привычке, в ногу, подошли к воротам особняка. Сильный палец уверенно вдавил пуговку звонка. Где-то внутри дома хлопнула дверь. Над воротами зажужжала и пришла в движение камера наружного наблюдения.