Лабиринт для Слепого - Андрей Воронин Страница 29

Глеб отлично помнил, как нагнулся и вытащил нож из шеи убитого душмана.

– Один, – сказал кто-то из его бойцов.

Глеб в ответ на это замечание тяжело вздохнул.

– Дай Бог не последний, – прошептал сержант.

– Тише, – Глеб приподнял руку и указал в сторону узкой тропинки на краю пропасти.

Скорее всего, по этой тропе ходили не люди, а животные. Она была такой узкой, что идти по ней в снаряжении представлялось крайне сложным. Глеба выручало то, что он видел в темноте.

«Да, недаром мне дали кличку Слепой», – подумал он, переступая через трещины и прижимаясь к отвесной скале.

А впереди слышались звуки боя. Глеб подал знак, чтобы идущие за ним двигались чуть быстрее. Надо зайти в тыл нападающим. Но сколько их было, Глеб еще не знал, хотя по тому, с какой частотой звучали автоматные очереди, он уже представлял примерное количество душманов, окруживших его друзей.

«Наверное, душман, которого я убил, был послан на разведку после того, как удалось сбить вертолет. Может, стреляли даже не из ПТУРСа, а воспользовались „Стингсром“. У этих „духов“ оружие какое хочешь – и наше, и американское, и западно-германское».

Спустившись с гор вниз, Глеб и его люди рассредоточились. Нападение группы Сиверова застало противника врасплох. Они явно не ожидали, что кто-то может напасть на них с тыла, с их территории. Но в этой войне не было правил, здесь каждый действовал так, как выгодно было ему, здесь каждый убивал, чтобы самому не быть убитым, каждый спешил убить врага, потому что только это давало ему шанс остаться в живых.

И Глеб знал эту истину назубок – как собственное имя, и этому же он учил своих бойцов. Правда, душманы успели вызвать подкрепление, но двое попавших в окружение товарищей и еще один раненый, молоденький сержант с перебитой ногой и простреленным плечом, были спасены. Радость их не знала предела. Они обнимали Глеба, благодарили за спасение, – А я уже думал, что мне… – и после этого один из спасенных долго и со смаком матерился, проклиная «духов», проклиная этот Афганистан и тех, кто послал их сюда.

– Уходим, уходим, – поторапливал своих людей Глеб. – Двое вперед. Возьмите раненого – ты и ты.

Кузнецов и Смольчик, останетесь и прикроете. Радист, вызывай вертолет, вызывай на ту площадку, где нас высадили.

– Понял, командир.

Радист принялся настраивать рацию. В конце концов связь удалось установить.

Но и душманы не дремали.

Ночью вертолет не мог сесть, и Глебу было приказано продержаться до утра. Но обещали: на рассвете вертолет будет послан.

Когда Сиверов и его люди – слава Богу, никто не погиб и никто не был ранен – оказались на площадке, позади, там, где он оставил прикрытие, завязался бой.

Послышались разрывы гранат и грохот обвала.

– Не дай Бог их завалило… – прошептал Глеб.

Но ребята вскоре догнали группу.

– Ну, что там? – спросил Глеб.

– Мы завалили тропу. Вернее, не мы. Там оборвался такой кусок скалы, что теперь если «духи» и захотят нас достать, им придется идти какими-нибудь обходными тропами, если такие вообще есть, – заулыбался сержант.

– Ладно, будем ждать наших, – и Глеб подозвал к себе радиста и приказал вновь связаться со своими.

На этот раз сообщение радиста было безрадостным:

– В это место вертолет прилететь не сможет. Нам приказано двигаться к другой точке.

А до другой точки было километров двенадцать.

И все двенадцать километров – по горам. А что такое прогулка по горам ночью, Глеб знал. И он опять приказал радисту связаться и сообщить, что с этого места они уйти не могут, так как с ними тяжелораненый и переносить его опасно.

Глебу не хотелось терять своих людей.

Но, все-таки судьба к Сиверову была милостива. На рассвете появился вертолет. Глеб услышал рокот мотора, который эхом разносился в горах. Вскоре вертолет сел и, быстро приняв на борт группу Сиверова, взмыл вверх.

Но едва машина долетела до того места, где вчера был сбит вертолет, как по ней застучали пули.

Пилот грязно выругался.

– Чертовы «духи»! Вон сколько их внизу! А мы им ничего не можем сделать.

– Уходи, – попросил Глеб.

Вертолет, заложив крутой вираж, резко ушел в сторону, едва не задев лопастями за отвесный склон.

– Да осторожнее ты, – пробормотал Сиверов.

Пилот ухмыльнулся.

– Наверное, ты очень ценный кадр, – обратился он к Глебу, – если за тобой послали меня.

– А кто послал? – пожал плечами Глеб.

– Подполковник.

– А-а-а, – протянул Глеб и улыбнулся.

Подполковник обрадовался, увидев Сиверова. Он пожал ему руку, обнял.

– Ты молодец. А вот мне будет… – и подполковник выматерился.

– А в чем дело? – спросил Глеб.

– Да заложили насчет вертолета.

– Кто?

– Старлей из контрразведки. Не видать мне теперь Звезды.

Глеб заскрежетал зубами. Ему хотелось побежать туда, к белому щитовому домику, и набить этому старлею морду, попытаться вдолбить в его глупую башку, что ни подполковник, ни Глеб Сиверов не виноваты в том, что вертолет был сбит. Может быть, Глеб и осуществил бы свое желание, но подполковник положил ему руку на плечо.

– А, хрен с ней, с этой Звездой! Главное – наши люди целы. Ведь каждый из твоих ребят стоит целых взводов, а может быть, роты. Так что не переживай. Одной Звездой меньше, одной больше… Главное, чтобы звезды не красовались на наших могилах.

– Все под Богом ходим, – пробурчал Глеб, немного смягчившись.

Ему было жаль подполковника – настоящего вояку, умного, толкового командира, который берег каждого человека.

А вот с Поливановым он встретился в тот же день.

Старший лейтенант подошел к нему и спросил:

– Это вы летали ночью в горы?

Глеб в ответ лишь пожал плечами.

– Ну что ж, я с этим делом разберусь, и не поздоровится тому, кто все это затеял.

– Конечно, разберитесь, – ответил Глеб, направляясь к своей палатке.

* * *

И сейчас, сидя у себя в мастерской, слушая музыку, Глеб отчетливо вспоминал те дни. Он даже слышал запах разогретой на солнце палатки, чувствовал, как дрожит и трепещет натянутый брезент. И казалось, сейчас он глотает не кофе, а теплую противную воду. Но такую желанную, что за каждый глоток можно отдать месяц жизни.

– Поливанов… Поливанов… – пробормотал Глеб, вставая с кресла и выключая музыку. – Скорее всего, не тот ты человек, за кого сейчас себя выдаешь. Ой, не тот.