Икона для Бешеного - 2 - Виктор Доценко Страница 28

Ему, руководителю крупнейшего государства, и в голову не пришло, что в законах‑то советских про занятие бизнесом ничего не говорится. Обойти эти законы для толкового человека было делом плевым.

Панкрат с большой пользой для себя способствовал выходу многих теневиков на свет Божий и стал тайным совладельцем десятка кооперативов, которые скупали в Советском Союзе разного рода неликвиды и гнали их за границу.

Первые кооператоры откровенно побаивались непредсказуемой власти, но за спиной Панкрата с его обширными связями расцветали пышным цветом и без возражений за это щедро платили.

Как только вышло решение о создании негосударственных банков, Суслин немедленно создал банк, официальными учредителями которого были его доверенные подставные лица, а фактическим владельцем он.

Наше банковское законодательство настолько неопределенно и туманно, что контрольные органы современной России так и не смогли установить действительных владельцев обанкротившегося в две тысячи четвертом году «Соцбизнесбанка», а уж какая намеренно созданная неразбериха царила в начале эры частных банков — и говорить не приходится.

По самым скромным подсчетам, через них было «отмыто» порядка ТРЕХСОТ миллиардов долларов. На фоне этих цифр состояние Суслина выглядело более чем скромным, и он беспрепятственно, через свой карманный банк, перевел его за границу. После чего, использовав связи тестя и свои собственные, уехал завхозом советского посольства в одну из неприметных африканских стран, естественно, вместе с семьей.

В Россию они так никогда и не вернулись. За сто тысяч долларов Панкрат купил себе, жене, сыну и дочке гражданство государства Коста–Рики и перебрался в Швейцарию, откуда начал играть на мировых фондовых биржах. Действовал он, как обычно, с минимальным риском, и потому капитал его постоянно рос.

Справедливости ради заметим, что Суслин был одним из немногих людей, разбогатевших в смутные времена без помощи государства и так называемых реформаторов. Государство ему не мешало, а остальное сделал он сам. В отличие от олигархов ельцинского призыва он не любил публичности, не покупал телеканалы и газеты, футбольные команды и драгоценности, потому широкая общественность в России да и в мире о нем ничего не знала.

Как человек, выросший в деревне, он предпочел поселиться в сельской местности: в маленьком местечке в предгорье Альп, которого на большинстве карт Швейцарии не было. Сына Геннадия он отправил на обучение в Оксфорд, а дочь Марину шофер отвозил на машине в ближайшую школу, расположенную в десяти километрах. Супруга полностью отдалась цветоводству и была абсолютно счастлива.

Тесть, которого в августе девяносто первого года буквально пинками выгнали из здания ЦК КПСС на Старой площади, как‑то сразу сдал, но потом приободрился. Они вместе с тещей два раза в году навещали уютный швейцарский домик. Печалило их только то, что внуки почти не говорят по–русски.

Панкрат неоднократно предлагал им попутешествовать по миру за его счет, но они, будучи советскими людьми старой закалки, по большей части отказывались. Съездили в Англию повидать внука, посмотрели Венецию и Париж и больше никуда не захотели. В России пенсионерам жилось нелегко, но на все предложения Панкрата и дочери помогать им родители отвечали твердым отказом.

Панкрат мог себе позволить высылать им несколько тысяч долларов в месяц и был на это готов. При всей своей крестьянской бережливости он не был скуп и уж тем более жаден. Деньги никогда не служили для него самоцелью. Они рассматривались как одно из орудий будущей мести. Он достиг, чего хотел, — был сам себе хозяин, ни от кого не зависел — настала пора приступать к реализации заветных планов.

Еще во время работы в ЦК КПСС у него выработался принцип: по возможности не нарушать существующие законы, но знать тех, кто их нарушает, и скрытно использовать их в своих целях. Не посещая Россию, он умудрился не только сохранить, но и укрепить свои связи, помогая многим легализовать свои незаконные и даже криминальный капиталы через разные хитроумнее сделки.

В определенных кругах России он пользовался непререкаемым авторитетом и знал очень много, что в принципе было небезопасно. Но Суслин с полным основанием полагал, что его полезность в делах перевешивает опасность обладания чужими секретами, и потому имел лишь необходимый минимум охраны, состоявшей, правда, из отставных альпийских стрелков, отслуживших в швейцарской и австрийской армии. Конечно же, эти бравые ребята не могли сравниваться с русским спецназом, но все же кое‑что умели и могли.

Тщательно планируя акции своей будущей мести, Панкрат увлекся альпинизмом. В небольшой деревне Зермат, расположенной неподалеку, жил некий Ульрих Индербинен, хорошо известный в округе горный гид и проводник, выучивший за более чем полвека восхождений ближайшую гору под названием Маттерхорн как свои пять пальцев. Сивоусый старик–горец очень понравился Панкрату. Ульрих почти никогда не выезжал из родных мест да и не очень к этому стремился. В детстве пас коров на живописных альпийских лугах, где собирал горные эдельвейсы, которые продавал заезжим туристам.

Панкрат искренне восхищался гармоничной жизнью, которую прожил Ульрих, и в глубине души завидовал ему. У старика никогда не было ни телефона, ни автомобиля, ни даже велосипеда. Только лыжи да собственные ноги. Физически он был крепок и до глубокой старости сам рубил дрова — в доме были печи и камины.

Уходя с Ульрихом вдвоем в горы, Панкрат ощущал неведомое ранее чувство спокойного блаженства. Суровая, вечная, ничем не замутненная красота гор выковывала такие простые и чистые натуры, каким и был Ульрих. Панкрата непреодолимо тянуло к этому исполненному достоинства старику потому, что сам он был другим — скрытным, лживым и полным не выплеснувшейся злобы на весь белый свет.

Опьяненный горным воздухом после прогулок, он сидел один перед горящим камином и думал о том, с каким бы удовольствием он разбомбил бы родное Добрятино или выпустил по нему пару–другую ракет класса «воздух–земля». Но даже если бы эта несбыточная мечта вдруг осуществилась, это ничего бы не решало. В других деревнях, городках и городах в самых разных концах Земли такие же, как он, мальчишки и девчонки страдали от унижения сверстниками и взрослыми. Панкрат готовился к тому, чтобы за всех них отомстить. И, как уже было сказано, всем!

Именно такой он видел свою миссию в оставшиеся ему годы. Этакий граф Монте–Кристо из села Добрятино. Одинокий, затравленный волчонок вырос в матерого волчару, не знающего пощады к своим будущим жертвам.

Нелюбовь к людям, зародившаяся в детстве, в зрелые годы только укрепилась. Накопленный за годы опыт свидетельствовал — и в отдельном человеке, и в человечестве как таковом очень мало достойного любви или хотя бы элементарного уважения.

Жену он никогда не любил, но относился к ней по–доброму, как к товарищу по несчастью. Любил ли он собственных детей?

На этот вопрос он и сам вряд ли бы однозначно ответил. Он делал для них все, чтобы они никогда не чувствовали себя ущемленными и ущербными, но с годами сознательно отстранялся от них. Лишенные благодаря отцу той жизненной школы, которую пришлось пройти ему самому, они никогда его не смогут понять. Они будут совсем иными, чуждыми для него людьми. И он знал, что ни при каких обстоятельствах не поведает им о тех злодеяниях, которые совершил и еще намерен совершить…