Перекрестный галоп - Дик Фрэнсис Страница 27

— Ну, наверное, — нехотя произнесла она.

— Вот именно, — решительно заметил я. — Так что первое решение принято.

Мать подняла на меня глаза.

— Какие еще решения у тебя на уме?

— Да так, ничего особенного, — ответил я. — А вот вопросы кое-какие имеются.

Она окинула меня скорбным взглядом. Наверное, предчувствовала, что вопросы эти будут малоприятными.

— Во-первых, — начал я, — когда ближайший срок уплаты налогов?

— Я же говорила, я не плачу налогов со своего бизнеса, — ответила мать.

— Но во всех конюшнях должна вестись хоть какая-то бухгалтерия, а также присутствовать счета за корма для лошадей, приобретение упряжи и всякого прочего оборудования. Разве доступ к скачкам не предполагает предъявления регистрации?

— Родерик отменил нашу регистрацию, — ответила она.

Если б этот Родерик не помер, я бы самолично свернул ему шею.

— Ну а уплата прочих налогов? — спросил я. — От твоих личных доходов? Когда их следует платить?

— Всем этим занимался Родерик.

— Но ведь кто-то делал это после его смерти? — уже совершенно отчаявшись, спросил я.

— Никто, — ответила она. — Но мне все же удалось в прошлом месяце самостоятельно заполнить декларацию по системе «ПКЗ».

По крайней мере, хоть что-то. Именно по этой системе «Плати, как зарабатываешь» большинство работающих в Великобритании платили подоходный налог. Он вычитался из их зарплат нанимателем, деньги прямиком отправлялись в казначейство. Непоступление этих денег, как правило, служило первым знаком сборщику налогов, что данная компания находится в глубоком финансовом кризисе. В налоговых органах поднимали тревогу, били во все колокола, и вскоре в дверь должника уже стучали представители налоговой службы ее величества.

— А где ты держишь документы по налогам? — спросил я.

— Они были у Родерика.

— Но хоть копии должны сохраниться, — предположил я.

— Наверное, — ответила она. — Лежат где-нибудь в кабинете, в ящиках стола.

Я был просто потрясен тем, что такой человек, блестящий организатор и тренер семидесяти двух лошадей, как моя мать, соблюдающая все правила и законы скачек до последней буковки, может быть столь беспомощен, когда речь заходит о финансовой стороне дел.

— Разве у тебя нет секретаря? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Мы с Дереком поделили между собой всю бумажную работу.

«Или вовсе не занимаетесь ею», — подумал я.

* * *

Я полагал, что все личные документы матери по налогообложению, как подобные декларации других людей, имеющих свой бизнес в Соединенном Королевстве, должны быть предъявлены в налоговое управление не позднее полуночи 31 января, вместе со справками о выплатах по любым другим видам налогов.

Взглянул на календарь, что висел на стене над столом. Сегодня уже 9 февраля. Крайний срок прошел, исключений не делалось никому, так что матери грозит штраф за несвоевременную подачу декларации, уже не говоря о пени за каждый просроченный день.

Я влез в Интернет и проверил сайт налоговой и таможенной службы ее величества. Так и есть, ей автоматически начислен штраф в 100 фунтов за опоздание в подаче декларации плюс начисления за каждый просроченный день. Там также говорилось, что если она не подаст декларацию и не погасит задолженность до конца февраля, за каждый день будет начисляться уже по пять процентов вдобавок к существующим.

И очень скоро налоговики начнут задавать малоприятные вопросы о состоянии счетов миссис Каури. Сколько осталось времени, чтоб разгрести эти завалы, неизвестно, но я подозревал, что совсем немного. Возможно, вообще уже слишком поздно и завтра с утра в дверь к нам постучатся строгие чиновники.

Интересно, а как обстоят дела с налогами у меня?

Как нанятый государством служащий я не был обязан сам ежегодно заполнять налоговую декларацию. В армейской бухгалтерии высчитывали мой налог и страховые взносы перед тем, как отправить то, что осталось от зарплаты, в банк, где деньги поступали на мой счет. Иногда они высчитывали также деньги за питание и жилье, но последнее время этого не наблюдалось. Даже армия не могла высчитывать с меня за пребывание в Национальном реабилитационном госпитале.

И вскоре я должен был получить свободную от всех налогов и довольно кругленькую сумму в сто тысяч фунтов согласно схеме компенсации вооруженных сил, хотя как они могли оценить потерю ступни и нижней части ноги именно в эту сумму — для меня оставалось загадкой. Майор, посетивший меня в госпитале, забрал все необходимые справки и формы и обещал заняться этим незамедлительно. Прошло вот уже около трех недель, но я уже давно усвоил один урок: все, что касается «быстрого» перевода армейских финансов, занимает не меньше шести месяцев.

Возможно, эти деньги помогут спасти мать от наручников налоговиков. Но будет ли их достаточно? И когда они придут?

* * *

Я поискал в ящиках стола и в картотеке под буквой Р — Родерик, где ж еще? — нашел налоговые декларации за прошлый год.

Налоговая декларация — это своего рода произведение искусства. Там было ясно продемонстрировано, что мать имела минимальный личный доход, гораздо ниже той черты, за которой начинаются налоговые выплаты. Получалось, что миссис Каури ежемесячно зарабатывала в своем бизнесе всего двести фунтов — сущую мелочь на карманные расходы, иначе не назовешь.

Так что вполне возможно, что представители Департамента государственных сборов и не постучатся к нам в дверь прямо с утра.

Причем, чтоб окончательно запутать этих господ, декларации были заполнены вовсе не на имя миссис Джозефин Каури и не на адрес конюшен Каури, Лэмбурн. Нет, там значился совсем другой адрес: 26 Бэнбери-драйв, Оксфорд. Однако подпись я узнал, она принадлежала моей матери и была выведена столь знакомым почерком с характерными завитками.

Вот только имя незнакомое. Форма была заполнена на имя Джейн Филипс, то есть ее настоящее, законное, замужнее имя.

В том же ящике я обнаружил корпоративные налоговые декларации конюшен Каури за прошлый год. Датированы они были маем, так что какое-то время для маневра у нас оставалось.

Я просмотрел все эти бумаги. Родерик и здесь проявил себя настоящим кудесником.

Как, интересно, подумал я, моя мать умудрялась выплачивать шантажисту по две тысячи фунтов в неделю, если согласно налоговым декларациям личный ее доход составлял менее двух с половиной тысяч в год, а бизнес приносил столь малую прибыль, что налоги с него исчислялись трехзначными цифрами? Уже не говоря обо всех дополнительных выплатах владельцами лошадей по несуществующим налогам на добавленную стоимость.

И, разумеется, я не нашел здесь никаких бумаг, где были бы зафиксированы доходы компании под названием «Конюшни Каури (Гибралтар)». Ни в записях или документах под буквой Р (Родерик) в картотеке, ни где бы то ни было еще не было ни единого упоминания о предприятии под таким названием. Однако все же одну любопытную бумагу удалось найти, она завалялась между бланками деклараций. Это было письмо от управляющего инвестиционным фондом, он поздравлял мать и отчима с вступлением в группу избранных, которых приглашали сделать взносы в фонд. Письмо было написано тремя годами раньше, под ним красовалась подпись некоего мистера Энтони Сигара из «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)».