Компромат на генерала - Александр Тамоников Страница 26

Полковник спросил:

— Что справа от усадьбы?

— Склон начинающегося Хатуламского перевала.

— Слева?

— Через довольно широкий проулок — мелкие дома селения. Сзади — лес, спереди, как я уже говорил, дорога.

— Ясно. Как считаешь, трудно будет работать в усадьбе?

— Не знаю. Все зависит от того, как и где начнется встреча, а также каким образом бандиты выставят охранение. А в принципе, объект средней сложности. Мне приходилось работать и в более сложных условиях.

— Не хорохорься и не расслабляйся.

Майор, улыбнувшись, чего, естественно, командир отряда видеть не мог, спросил:

— Вы и дальше намерены задавать вопросы или и на мои ответить согласитесь?

Полковник ответил:

— Спрашивай, что тебя интересует.

— Меня, Игорь, интересует одно. Ты Оболенскому о выходе штурмовых групп на рубежи действия уже докладывал?

— Пока нет. Ждал сеанса с тобой. Сейчас доложу.

— Свяжись потом со мной.

— Хорошо.

— И не забудь то, о чем мы с тобой на базе договаривались. Добро?

— Я ничего не забыл. До связи, Москит.

Командир отряда отключил связь. Опустил трубку и Москвитин.

Повернулся к оставшемуся с ним Захарову:

— А теперь, Гоша, давай кофе.

— И ужин?

— Нет, мне не надо, а ты перекуси.

Не успел Андрей допить принесенный ему на позицию кофе, аппарат спутниковой связи издал сигнал вызова. Майор ответил:

— Москит на связи.

Полковник сообщил:

— Только что доложился Кедру.

— Ну и что тебе сказал наш многоуважаемый Петр Константинович?

— Ничего особенного. Возмутился только, почему ты находишься вне моего контроля, но я разъяснил ситуацию, мол, по инструкции ты и должен работать в полном автономном режиме. Спросил, какие силы ты привлек для собственного прикрытия. Приказал установить связь с тобой. Что еще хочешь услышать?

— Больше никаких новостей?

— Утром ко мне должны прибыть два офицера из Центра.

Это сообщение заинтересовало Москвитина:

— Кто и зачем?

— Андрюш, ты бы хоть вопросы свои потактичней задавал.

— Извини. Так кто и зачем прибывает от генерала?

— Старшие лейтенанты Лопырев и Столяр. А вот зачем — не знаю, Оболенский не удосужился объяснить причину их появления. Сказал лишь, что эти ребята знают, что делать, и мне в их дела вмешиваться не стоит!

— Вот как? Лопырев и Столяр. Офицеры личного резерва, а вернее, охраны генерала. К чему бы Оболенский отправил их сюда? Но неспроста! Далеко неспроста. Просто так Петр Константинович ничего не делает. Ты, Игорь Иванович, знаешь что? Не спеши завтра, как я начну работу по усадьбе в Матли, вводить в бой штурмовые группы Лемеха и Пана.

Полковник выказал удивление:

— Это еще почему?

— Не спеши. Посмотри, как бандиты поведут себя, не имея информации об акции против их главарей.

— Ты считаешь, что они не узнают о твоих действиях?

— Я постараюсь сделать так, чтобы не смогли узнать. Хотя бы на период выполнения основной задачи.

— И как, если не секрет?

— Секрет, Игорь, секрет. И атакуй боевиков только тогда, когда они явно рванутся к Матли.

— Но это же нарушение приказа Оболенского?

— Не совсем так. Генерал отдаст общий приказ на применение. Ты обязан его выполнить, слов нет. Но, выполняя его, должен действовать по обстановке. А обстановка подскажет тебе, что надо поступить так, как я говорю.

Карцев, вздохнув, спросил:

— И что это нам даст? Отсрочку начала активных действий? А ты не думаешь, что эта отсрочка может оказаться на руку бандитам?

Андрей философски заметил:

— Все может быть. Однако любые движения боевиков при том, что твои ребята раньше их обосновались у аулов, кардинально ничего не изменят. Так что вреда от отсрочки не будет, а вот прояснить она кое-что может.

— И что именно?

— Об этом, Игорь, поговорим позже. Как акцию проведем. Тогда я, получив подтверждение своим предположениям, смогу объяснить тебе кое-что, очень интересное и полезное. Но не ранее. Договорились?

Полковник, подумав, ответил:

— Не знаю. Все будет зависеть от того, как конкретно озвучит приказ генерал. Если в общих чертах… в общем, посмотрим, но твои пожелания я записал на корочку. Все. Следующий сеанс утром… если ночью ничего не произойдет. Конец связи.

В 1.00 Андрей вызвал свои посты. Те сообщили, что ничего подозрительного не видят. Аул уснул. Майор предупредил бойцов, что выходит в селение, вернее, к усадьбе для личной рекогносцировки объекта. Захаров, услышав о намерениях командира, удивленно спросил:

— Вы решили в самое логово проникнуть?

— Да, а что?

— Зачем?

— А вот это, прапорщик, извини, тебя не касается. Следи за моими действиями и в случае опасности предупреди о ней.

— Но…

— Никаких «но»! Уточняю: в случае обнаружения опасности только предупредить меня, никаких действий не предпринимая, что бы ни происходило внизу. Понял?

— Так точно!

Майор похлопал его по плечу:

— И постарайся, Гоша, предупредить вовремя, лады?

— Так точно!

Андрей, подмигнув ему, начал спуск к аулу. Вскоре пришлось применить прибор ночного видения. Несмотря на звездное небо, склон без специального оборудования виден был плохо. Это там, в ауле, светло, здесь же — мгла. Не хватает еще споткнуться и слететь кубарем прямо к центральным воротам. Преодолев спуск, не выходя на дорогу, Андрей ушел вправо, туда, где начинался один из хребтов ущелья Хатулам, и зашел к усадьбе с правой стороны, миновав пост наблюдения старшего лейтенанта Зайцева. Подкрался к стене, которая составляла стену сарая, осмотрел ее. Камни были сложены ровно, но все же с уступами, по которым Москвитин и взобрался на крышу надворной постройки. Благо она оказалась плоской и была завалена всяким хламом, от автомобильного крыла до старого деревянного кресла. Среди этого мусора майора не было видно из окон правого крайнего крыла главного здания. Устроившись на краю крыши, Андрей осмотрел территорию перед домом. В домике охраны горел свет. Переместившись влево, Москвитин обнаружил лестницу, закрепленную на торцевой стене сарая, по ней спустился на газон и укрылся за кустом роз. Территория усадьбы не освещалась. Пригибаясь, майор пробежал до будки охранников, за которой затаился. И из которой через вентиляционное окошко услышал чеченскую речь. Москвитин знал местный язык. По крайней мере, настолько, чтобы понимать его и общаться с горцами в рамках общей беседы.