Меченные злом - Виталий Гладкий Страница 25

Но Чмо, в отличие от Крота, достаточно хорошо знал аховые способности Саюшкина по части карточных игр, и такой действительно крупный выигрыш считал брехней. Он думал, что Леха просто украл где-то героин и теперь хочет толкнуть наркотик мимо Саврасыча. Впрочем, барыга действительно не занимался сбытом запретного зелья.

– Фраерок попался пьяный, – твердил вор набившую оскомину туфту. – Ну, я его и…

Проигрался он в пух и прах.

– Оно и понятно… Горилка нынче что керосин. Между ушей бьет. Наповал.

– Сведите с надежными людьми, – бубнил свое Саюшкин. – И вы в накладе не останетесь.

– Хи-хи… А как же. Шо касается надежных людей… – Микита уколол Леху острым, как сапожное шило, взглядом. – Помаракую маненько. Думаю, дельце выгорит. И навар будет клевый.

– Это точно? Я могу надеяться?

– Надежды вьюношей питают… хи-хи… Могешь. Не мандражируй, Лексей. Мое слово – кремень.

– И как долго мне придется ждать?

– День, другой. Пока люди грошей наскребут. Сумма немалая…

– Лады… – с трудом сдержав вздох разочарования, согласился Саюшкин.

Он не послушался Бубенцова. Кроту легко говорить – закопай. У него денег куры не клюют, а тут приходится рисковать свободой почти каждый божий день, чтобы, в конце концов, зашакалить сотню-другую "зеленью". Если не удастся продать всю партию, можно попробовать сбагрить героин по частям. Конечно, это опасно, очень опасно, но что делать?

И все же Леха не утратил надежду найти серьезного покупателя на свой опасный товар.

Но для начала нужна хотя бы завязка, первый контакт с наркоторговцами, пусть и работающими с мелким оптом.

Саюшкин очень сомневался, что те, которым он продаст зелье, поступят так, как Илья Львович. На фиг им нужен какой-то химический анализ? Коси бабки – и все дела. А навар у будущих партнеров должен быть весьма солидный. Кто откажется от двойного подъема?

Нет, таких дураков в городе не найдешь. В этом Леха был твердо уверен.

– Нам нужно решить ишшо один… хи-хи… важный вопросик. – Микита елейно улыбался.

– Но мне кажется, мы обо всем договорились… – Саюшкин насторожился.

– Почти про все. Осталось главное: скоки я буду иметь?

– Как обычно. Посредник получает десять процентов.

– Это ежели какого-нибудь бобика торгуешь. А тут совсем другой компот.

– И сколько вы хотите?

– Ну, если по старой дружбе… хи-хи… Думаю, пополам будет в самый раз.

– Пятьдесят процентов!? Да вы что!? Побойтесь Бога! Это чистый грабеж!

– Лексей, не будь таким жадным, – осуждающе сказал Москаленко. – Пятьдесят на пятьдесят – и по рукам.

– Ладно, будь по-вашему. Пятнадцать процентов. Только из-за большого уважения к вам.

– Уважение в карман не положишь. Ну, добре, куда тебя денешь. Сорок процентов – это по-божески.

– Двадцать! – Саюшкин кипел внутри. – И точка!

– Сорок, Лексей, сорок… – Микита достал расческу и неторопливо распределил растрепавшиеся волосинки по своей плешивой голове. – И закончим этот базар-вокзал.

– Двадцать пять. – Леха вдруг успокоился, вспомнив, что такое для него какие-то двадцать грамм; хочет Чмо торговаться – пусть его; ублажу урода. – Это предел возможного.

– Обижаешь старика. Мне ведь еще нужно побегать, чтобы найти надежных людей. Сам понимаешь, дело опасное. Ноги вот по ночам ноют… Но если ты настаиваешь… Лады, сойдемся на тридцати пяти.

– Двадцать пять, – уперся Саюшкин. – Двадцать пять!

Он просто не мог быстро сдаться на милость Микиты. Это выглядело бы подозрительно.

А с таким хитрецом, как содержатель непотопляемой "малины", ухо нужно держать востро.

– Вот заладил… Хи-хи… – Москаленко неторопливо встал. – Ладно, куда денешься. Я согласен на мои двадцать пять процентов. Честно скажу – не жирно. Но мы с тобой, Лексей, старые кореша, так что сочтемся.

Саюшкин с почтением склонил голову, соблюдая этикет.

– А теперь наше соглашение нужно обмыть, – между тем продолжал Микита. – Сегодня угощаю я. Когда все сварится, наступит и твоя очередь… хи-хи… Пойдем в зал…

Они беседовали в кабинете хозяина бара, откуда, как рассказывали знакомые урки, можно было смыться по одному из тайных выходов.

Угощение было так себе: бутылка дешевой водки, салат из капусты, ржавая селедка с луком и подозрительные на вид котлеты – похоже, вчерашние. Один гарнир был, как на Саюшкина, настоящей вкуснотищей – горка еще горячей жареной картошки. Тем он и утешился. Микита выпил с ним совсем немного (только пригубил свою рюмку) и ушел на кухню командовать парадом – время было вечернее, и бар постепенно заполнялся народом.

Леха не мог видеть Москаленко, который, вместо раздачи ценных указаний поварам, снова уединился в своем кабинете. Там он вызвал по селектору Шулику и задумался.

Когда на пороге появился его самый близкий помощник, он уже принял решение.

– Вот шо, Петро, есть работа… – задумчиво сказал Микита.

– Так мы… завсегда…

– Ты знаешь Саюшкина?

– А, этот… – Пренебрежительная ухмылка покривила толстые губы Шулики. – Собачий вор. Цуцик. Знаем мы его.

– Ну и как он тебе?

– Тюлька. Мелко плавает.

– Я не про то, – досадливо покривился Москаленко. – Мне это известно. Хочу знать твое мнение, шо он за гусь. Чем дышит.

– Слабак. На сурьезное дело не способен.

– Ты думаешь?

– Знаю. У меня среди ворья своих хлопцев хватает.

– А он может заниматься продажей отравы?

– Кишка тонка, – уверенно заявил Шулика.

– Между прочим, он только шо предложил мне поучаствовать в продаже ста грамм героина. Как тебе такой компот?

– Шоб я сдох… – Глаза швейцара полезли на лоб. – Это скоки грошвы…

– Да, много. Для Саюшкина.

– И чегой он там базлает? Где взяв?

– Звонит, шо в карты выиграл.

– Брешет, як последнее фуфло, – уверенно заявил Шулика.

– Так-то оно так… – Микита задумчиво почесал переносицу. – Но товар-то его. Это точно.

Иначе он не согласился бы дать мне, як посреднику, двадцать пять процентов от суммы.

Теперь его навар будет копеешным. А ежля перекупил у кого-то по дешевке?

– Була у цуцика хата! – с насмешкой воскликнул швейцар. – У него все штаны без карманов. А шо в них носить?

– Значит, перекупить не мог… – Москаленко прикрыл глаза ладонями и надолго погрузился в раздумья; Шулика почтительно помалкивал.