Русские банды Нью-Йорка - Евгений Костюченко Страница 24

Утром их нагнал уже знакомый фургон с пожилым фермером. Как ни медленно тащились волы, Энди с Кириллом шагали не быстрее этих неторопливых животных.

— Вы заблудились? — спросил Брикс, тяжело опираясь о карабин, когда фургон поравнялся с ним.

— Да нет, — проворчал фермер. — Напоролся на ограду. Вы, я гляжу, тоже не больно далеко ускакали.

— Пешком далеко не ускачешь.

— Что, встретили команчей?

Спасая Энди от неприятного признания, фермер сделал приглашающий жест:

— Забирайтесь ко мне. В телеге Томпсона всегда найдется место для хорошего человека. Я тут немного задержался. Возле колодца лежали покойники, мне пришлось потратить всю ночь, чтобы предать тела земле. Похоже, что их убили команчи.

— Так и есть, — не дожидаясь повторного приглашения, Энди перекинул свой мешок через высокий борт фургона и вскочил на подножку. — Крис, видишь, как нам повезло, что мы не отправились по тропе?

Внутри кузова, набитого домашним скарбом, было тесно. Кирилл едва уместился между сундуком и швейной машинкой. Хоть он и не мог вытянуть ноги, ноющие от усталости, сидеть все же было лучше, чем топать по дороге. Какое блаженство — отдыхать, зная, что при этом ты продолжаешь двигаться…

На Энди Брикса не действовала никакая усталость, и он тут же затеял беседу с мистером Томпсоном о землях, курах и овцах.

— Земля-то здесь отличная, — говорил фермер. — Видели бы вы мою люцерну. Да у меня на этой люцерне бычки росли, как на дрожжах. Не то что ходячие скелеты у Смайзерса. Ну да, у него на ранчо тысяча таких скелетов, он их продаст по десять долларов, и рад. А я своих бычков продам по тридцать, и все равно останусь внакладе, потому что у меня их всего-то десяток.

— Начало всегда трудное, — сказал Энди. — Терпение, брат мой, терпение.

— Да я-то готов терпеть, — фермер сбил шляпу на затылок и ударил кулаком по коленке. — Да Смайзерс не потерпит, вот в чем дело. Он же все видит. Сегодня у меня десяток, через год сотня, а еще через год все будут покупать не его мясо, а мое. Вот он нас, фермеров, и гонит отсюда.

— Как же он может вас прогнать? — спросил Кирилл. — Вы купили землю, вы на ней работаете…

— Будто вы не знаете, как это делается? Смайзерс у нас считается первопоселенцем, а мы вроде как чужаки. Он-то появился в этих местах года два назад, когда закончилась война между Крейном и Чемберленом. Оба разорились, Крейн убежал в Мексику, а Чемберлена упекли в долговую тюрьму. Тогда-то Смайзерс и захватил все их земли, и все стада в придачу. Победитель, одним словом. Было, значит, за что воевать.

Теперь у него право выпаса на столько акров, сколько блох у всех его собак. А нам землю давали на берегах, вдоль речки. И что получилось? Мы тут живем, как на острове. Со всех сторон его пастбища.

— Но у вас вода, — заметил Энди.

— Вот-вот, из-за воды все и началось. Сначала один фермер тут поселился, потом второй, а сейчас нас тут целый поселок. А если еще люди приедут, то все его пастбища будут отрезаны от воды. Вот в чем дело-то! Оттого он и бесится. И травит нас своими бешеными псами.

— От бешеных псов хорошо помогает «Шарпс». Не пробовали? — спросил Кирилл.

Фермер устало повернулся к нему всем телом, оглядел и вздохнул.

— Эх, друг. Когда у тебя за столом будет сидеть столько едоков, сколько у меня, тогда ты вряд ли захочешь стрелять.

— Значит, вы рассчитываете обзавестись в Оклахоме новым стадом? — Энди вернул разговор к более приятной хозяйственной теме. — Будете гоняться за бродячими коровами? А что, так многие начинали. Сам Остин Крейн когда-то прибыл в Техас, имея только двух жеребцов и лассо. Жил под открытым небом, ловил заблудившийся скот, клеймил своим тавром. Скот — такая штука, которая растет сама по себе, без всяких твоих усилий. Только следи, чтоб не украли, и через год стадо прирастает вдвое. А то и втрое, если ты способен не слезать с седла круглыми сутками. В прерии полно скотины, лови себе да загоняй в кораль…

— Нет, я теперь займусь пшеницей, — сказал фермер. — От хлеба прибыль поменьше, зато надежнее.

— У вас большая семья?

— Четверо сыновей, две невестки, да и жена еще ходит на своих двоих. Так что — справимся.

— Ну, с такой командой, конечно, можно заняться пшеницей, — согласился Брикс. — Команда — самое главное. Остин Крейн всегда умел окружать себя нужными людьми. Люди — вот его богатство. Мы все любили Остина, как родного отца. Мы бы сделали для него все, что бы он ни попросил. Перегнать пять тысяч голов в Канзас? Нет проблем! Построить город на пустом месте? Пожалуйста! Проложить железную дорогу через земли индейцев? Эх, если б не подонок Чемберлен, мы бы с вами сейчас не в фургоне сидели, а ехали бы в роскошном вагоне!

— Ну да, — скептически хмыкнул Томпсон. — В эшелоне, вместе с парой сотен ирландцев, немцев и прочих бездельников, которые не смогли прижиться на своей родине.

— Бросьте, старина! Наша родина — весь мир. Жить можно везде, где над тобой не стоят богачи и не вырывают у тебя изо рта заработанный кусок хлеба. Так говорил Остин Крейн. Я даже думаю, что Каса Нуэва рано или поздно назовут его именем, — серьезно сказал Энди. — Остин Крейн это заслужил.

Город, основанный легендарным Крейном, начинался с кладбища. Проехав мимо покосившихся крестов и занесенных песком надгробных плит, фургон остановился перед односкатной хижиной, на крыше которой лежали массивные валуны. Единственным архитектурным достоинством здания являлся дощатый щит, приколоченный прямо к стене. На небрежно оструганных досках кисть неизвестного художника изобразила гарцующего всадника с лассо и винчестером на фоне зеленых холмов.

— «Добро пожаловать в Каса Нуэва! — вслух прочитал Энди Брикс. — Странник! Прежде чем свернуть с дороги, знай, что в нашем городе царит Закон. У нас твердые цены. Пинта виски — 18 центов. Завтрак или ужин — 25. Обед — 35. Порция лошадиного корма — 25. Ночевка лошади — 50. Ночевка одного человека — 10 центов. Запрещается… — Ага, это уже интереснее. — Запрещается входить в салун в грязных сапогах. Запрещается посещать девушек, не помывшись. Запрещается открытое ношение оружия. Нарушителей ждет быстрый суд и молниеносное выдворение за пределы округа. Добро пожаловать в Каса Нуэва».