Зачистка в Аризоне - Евгений Костюченко Страница 24

Кирилл отказался от услуг настойчивой горничной. И с ванной, и с постелью он справился сам, и ужин, поданный в номер, был отправлен им обратно. Перед тем как лечь спать, он обследовал стенки и обнаружил нож, которым Илья заклинил сдвижную панель. Приятель где-то задерживался, и Кирилл поставил перед дверью стул, наклонив его так, чтобы он упал, как только дверь откроется.

За полуоткрытым окном шумел ветер, теребя занавески. Кирилл снова вспомнил море. Вот чего ему не хватало все эти годы — моря.

«Добраться бы до Техаса, — думал он, — а там сядем на поезд и махнем в Галвестон. Куплю парусник, найму команду и буду ходить в Мексику, а то и в Бразилию. Почему бы и не в Бразилию? Вот и будет у нас с Илюхой дом. Дом под парусами… «

Спал он беспокойно, все время приподнимал голову и прислушивался к чужим голосам и шагам. Илья не пришел ночевать. Не появился и к завтраку.

Кирилл оглядел из окна площадь перед отелем. Он еще надеялся, что увидит там пару своих мексиканцев, сидящих на корточках где-нибудь в тени. Но их не было.

«Началось», — подумал он.

Глядя на площадь, Кирилл ждал, что вот сейчас из-за угла покажется Илья — растрепанный, с синевой под глазами, усталый, но довольный. А потом появятся Мануэль и Рико. Да пусть хотя бы только Рико. Мануэль слишком робок, чтобы приблизиться к такому роскошному отелю. А Рико придет, прислонится к стенке и будет стоять так, пока из гостиницы не выйдут его работодатели. Кирилл ждал, но все яснее понимал, что ждет напрасно. Предчувствие никогда не обманывает. Беда в том, что о нем вспоминаешь только тогда, когда оно сбывается. Он знал, что это случится. Знал еще тогда, на окраине Флэшбурга, когда Илюха затеял разговор об Аризоне. И ребята знали, потому и пытались его отговорить. Все знали, что сюда нельзя ехать.

«Да, сюда нельзя, — с горечью подумал Кирилл. — А куда можно? Ребята сделали свое дело и вернулись по домам. А мы? На всем пространстве между Калифорнией и Нью-Йорком нет места, куда нам хотелось бы вернуться. Вот и приходится ехать туда, куда нельзя».

Он оставил у портье записку для Остермана: «Дождись меня в номере». Покидая отель, Кирилл оставил в чемоданах только то, за чем можно было бы не возвращаться. Револьверы уместились в саквояж, а деньги были зашиты в пояс, с которым он никогда не расставался.

В конюшне он обстоятельно переговорил со сторожами и выяснил, где могли бы остановиться Мануэль и Рико.

— Да только вы их там не застанете, — сказал один из работников. — Нынче же воскресенье. Мексиканцы все в церковь подались, на службу. Потом у них гулянка до вечера. Такие бездельники. Если б они в шахте так наяривали, как на танцах…

— Кто на службе, а кто и нет, — угрюмо добавил второй, подводя лошадь Кириллу. — Вы, мистер, для начала заглянули бы на складскую площадь. Там заседает трибунал, а мексиканцы такие представления не пропускают. Точно говорю, ваши слуги околачиваются там, а не в церкви.

— Что еще за трибунал?

— Обычный. Судить будут, кто на этой неделе попался.

— У нас так заведено, по воскресеньям гуртом судят, чтоб рабочее время не тратить на каждого.

«Трибунал? Что-то знакомое…»

Кирилл вспомнил статейку в «Эпитафии». Кстати, весьма подходящее название для газеты, выходящей в городе Тумбстон, что означает «надгробие». И речь в статье шла о смертных приговорах, выносимых в Тирби. Здесь казнили в среднем одного человека в неделю. В основном, за убийства. Отдельно рассматривался эпизод с тремя мексиканцами, которые выкрали проститутку, целую неделю тешились с ней в пещере, там же задушили и как ни в чем не бывало вернулись в поселок. Их схватили в субботу, а в воскресенье состоялся суд. Собрание шахтеров на площади единогласно постановило предать их смерти. Злодеев обмазали смолой и сожгли заживо, и многие участники собрания унесли с собой сувениры — отрубленные подкопченные пальцы и уши. Журналист задавал вопрос, зачем нужен какой-то «трибунал» там, где есть и шериф, и судья? И сам же на него отвечал — самосуд эффективнее, потому что все процедуры отнимают минимум времени. «Золотая лихорадка» в Калифорнии породила «комитеты бдительных», аризонская медная лихорадка — трибуналы. Борьба с такими проявлениями правовой самодеятельности не имеет смысла. Они исчезнут сами собой, когда над дикими территориями раскинут могучие крылья Закон и Порядок…

Статья запомнилась Кириллу потому, что там упоминались имена — шериф Бюргер, судья Панч. Он находил весьма полезным знать, не встретятся ли ему в новом городе старые знакомые. Некоторые из бандитов, с кем ему приходилось когда-то сотрудничать, перебрались на необжитые земли и там превратились в блюстителей порядка. Даже один из команды Брикса, Лысый Мак, говорят, стал шерифом где-то на золотых приисках. Кто знает, чем закончится такая встреча?

Но о Бюргере Кирилл никогда не слышал и о судье Панче — тоже. Видно, оба не больно преуспели на своем поприще, если приговоры за них выносит какой-то трибунал.

Постоялый двор на мексиканской половине поселка он нашел быстро. Договорился с хозяином насчет небольшого ремонта фургона. Обрадовавшись щедрому задатку, тот заявил, что не станет латать пробоины, а просто натянет новый тент. Ну, почти новый.

— А куда подались мои парни? — спросил его Кирилл.

— Не знаю, что и подумать, сеньор. Заплатили за три дня вперед, а даже ночевать не пришли. Я краем уха слышал, что они говорили о девчонках. Видать, загуляли.