Жарким кровавым летом - Стивен Хантер Страница 22

В первое утро Эрл вывел группу молодых полицейских на спортивное поле, находившееся в центре городка, из недавно опустевших казарм, располагавшихся на обнесенной несколькими милями колючей проволоки территории армейских складов в Ред-Ривере. Нещадно жгло техасское солнце. Все были одеты в шорты и спортивные туфли. Он гнал их нещадно. Гнал непрерывно. Гнал вперед и вперед. Никто не выбыл. Но никто не мог сравняться с ним. Чтобы задать им ритм, он громко напевал бессмысленные песенки, которые были в ходу у морских пехотинцев:

Я не знал, но мне сказали:

Эскимо вкусней едва ли.

Ты бежишь,

Раз-два,

Словно мышь,

Три-четыре.

Их было двенадцать, молодых людей, имевших хорошую репутацию и приличную подготовку. Во время своих многолетних странствий в джунглях закона Ди-Эй завел знакомства с множеством полицейских начальников. Так что, получив это назначение, он встретился с некоторыми из них и попросил одолжить ему несколько самых способных молодых полицейских, мечтавших о большой карьере и желавших послужить во временном подразделении, которое будет проводить подготовленные по самому последнему слову тактической науки рейды под руководством живой легенды ФБР. Платить будет штат Арканзас; места откомандированных будут считаться вакантными до тех пор, пока те не вернутся в свои отделы, обогащенные новым опытом, который, в свою очередь, смогут передать коллегам. Таким образом, выиграют все. Благодаря репутации Ди-Эй недостатка в добровольцах не было.

Мальчишкам было от двадцати до двадцати шести лет; несформировавшиеся юнцы с чистыми лицами и волосами, закрывавшими глаза. Кое-кто изрядно напоминал Микки Ру-ни, которого Эрл видел в Хот-Спрингсе, но ни в ком из них не было и тени светского лоска киноактера. Зато куда больше эти серьезные дети походили на многих и многих молодых морских пехотинцев, которых ему довелось видеть живыми и мертвыми.

Когда позади осталось шесть миль, он позволил им остановиться, вытереть пот со лбов, выжать промокшие насквозь от пота майки и отдышаться. Сам он только слегка запыхался.

— Что ж, парни, у вас неплохо получается, — громко сказал он, сделал паузу и добавил: — Для гражданских.

Ответом ему был дружный стон.

Затем наступило время для очередной хитрости. Эрл знал, что он должен истребить в этих мальчишках чувство страха, сомнения, осознание собственной индивидуальности и в самый короткий срок слепить из них некое подобие единой команды. В 1930 году на Пэррис-айленде для этого требовалось двенадцать изматывающих тяжелых недель; правда, за время войны этот период смогли сократить до шести недель. Но Эрл изобрел одну хитрость, которая почти безотказно действовала в каждом взводе, в котором он служил или которым командовал, так что он не сомневался, что и здесь эта штука тоже сработает.

Он даст им новые имена.

— Ты, — сказал он, — как тебя звать?

Помимо всего прочего, Эрл в совершенстве овладел искусством принимать угрожающий вид. При желании его взгляд становился пронизывающим и холодным, а сам он, как казалось подчиненному, каким-то невероятным образом увеличивался в размерах, пока не заслонял собой горизонт. Вот и этот молодой человек попятился от него, от его мощи, его мужественности, его командирства.

— Э-э... Шорт, сэр. Уолтер Эф, — ответил двадцатилетний юноша, не отличавшийся от остальных ничем, кроме темных волос и напряженного выражения лица.

— Шорт, готов держать пари, что тебя всю жизнь звали Шорти [21]. Я прав?

— Да, сэр.

— И опять же могу побиться об заклад, что тебе это чертовски не нравилось.

— Да, сэр.

— Хмм... — Эрл демонстративно закатил глаза, как будто глубоко задумался о чем-то. — Ты бывал во Франции, Шорт?