Бронированные жилеты - Леонид Словин Страница 21

Он заметил, что ушел от чего-то реального, что следовало положить в основу характеристики.

"Что именно?.."

Из десятого вагона прошел Ратц, на минуту отвлек Денисова от наблюдений.

"Незажженная холодная трубка! - Денисов внезапно понял. - Она деталь другого образа. Часть чужой биографии..."

Мысль заработала в указанном ей направлении: он вспомнил цитату из записной книжки - о карме - роли, порожденной нашей собственной природой.

"Завлабораторией пытается прожить чужую карму, не задумываясь, подходит ли она для него... Это ведь только кажется легким: примерить, как шляпу, чужую судьбу! - Денисову не раз приходилось думать об этом. Человек, не знающий себя до конца!.. Какое зло может он принести себе и тем, кого он вольно или невольно вводит в заблуждение..."

Почему Вохмянин скрыл, что провел в Москве лишние сутки? Как странно посмотрел в глаза, когда сказал: "В конце пути инспектор обязан указать убийцу!"

За окном мелькнуло что-то похожее на маневровый паровозик - не "кукушка", значительно старше - трехосное, с классическим фонарем под керосин, словно снятым с вокзального портала.

"Танк-паровоз?! - Денисов пожалел, что не мог рассмотреть. - Тендер определенно отсутствовал..."

Вохмянин ушел в купе.

Людей в коридоре заметно прибавилось. Где-то на половине пути между Аткарском и Татищевом остывший солнечный диск закатился. Кучевые облака хорошей погоды нарисовали вполнеба картину средневекового замка - с зубцами крепостных стен, косыми линиями подвесных мостов.

- Потрясающий закат, - сказал кто-то.

Картина замка просуществовала недолго. Ее смазали другие облака высоко-кучевые, похожие на дымы.

Кто-то у другого окна тоже успел заметить:

- Здесь потрясающие закаты!

В конце коридора было шумно: лейтенанты из десятого вагона увивались вокруг Марины. Теперь они пародировали популярные персонажи эстрады Маврикиевну и Авдотью Никитичну, лепетали дурными голосами, прикрывшись платочками.

- Потрясающий закат, - услышал Денисов опять.

"Потрясающие закаты" порхали по коридору.

- Ты представляешь гостиницу "Южную", Антон? - спросил Денисов.

- "Турист" хорошо представляю - семь огромных корпусов. "Южную" нет. Может, спросить у Марины?

Шум в конце коридора тоже вскоре утих: Марина ушла к себе. Денисов вспомнил ее рассказ о Сумах, строчки стиха Вероники Тушновой - какое-то беспокойство жило и в Марине, его нельзя было не заметить.

Лейтенанты из десятого вагона постояли еще для приличия, тоже ушли.

Судебский провел на удавке Дарби. Аристократический дог пребывал в состоянии глубокого раздражения - урча, направился в тамбур.

Неслышно появился Шалимов. Вместо формы на бригадире был мятый, мышиного цвета костюм, очки.

- Инкогнито? - осведомился Антон.

- Когда в форме, все издали видят... Так скорее выявишь недостатки, он одернул пиджак.

Денисов наблюдал за ним. То, что у механика-бригадира, когда он надел очки, оказалось типичное лицо бюрократа, свидетельствовало об универсальности порока, но не могло помочь в раскрытии преступления.

"Если я хочу больше узнать о ночной посадке на дополнительный, надо обратиться к хозяину Дарби... - подумал Денисов. - Действительно ли именно его провожал Карунас?"

Вместо того чтобы исследовать обстоятельства появления Дарби в дополнительном, Антон, войдя в купе, пробасил неожиданно:

- Наверное, дорогая собака...

- А вы верите в дареных щенков? - прохрипел Судебский. Разговор сразу принял не то направление, которого желал Денисов. - Я считаю: нет денег не бери! Собака не необходимость!

- В самом деле?

- Можно прожить без нее... Машина, собака... Это роскошь! И если заплатил сполна, то и относишься к ней иначе, - Судебский поправил на коленях поводок-удавку. - Я не очеловечиваю собаку...

Шалимов не дал Судебскому продолжить, поправил очки, сказал вдруг отсутствующим голосом:

- Вот вы сейчас ратуете... - он не договорил. - А вчера на посадке? Не вошли в поезд, как положено, и собаку скрыли!

- Уметь надо! - засмеялся Судебский.

- Как это уметь? - подозрительно осведомился бригадир.

- Разбираться в обстоятельствах, что ли!..

- Где была собака, когда проводница отбирала проездные документы?

- В трюме.

- Над коридором! - ужаснулся Шалимов. - Собаки крупных пород перевозятся в нерабочем тамбуре первого за локомотивом пассажирского вагона под наблюдением владельцев...

- Вот-вот... В тамбуре! А мы с ним за всю жизнь ни одной ночи не были врозь! - В груди Судебского захрипело.

Антон спросил:

- Сердце? Легкие?

- Разберемся! Место, Дарби! - Дог как-то вяло приподнял морду. - Его только проворонь - сразу бросится...

- Получается, вы посадку делали с четвертой платформы? - возмущался Шалимов. - А у нас нерабочая сторона была закрыта. Значит, у вас ключ был?

- Не было!

- Тогда как же?

- Может, у провожающего? - заинтересовался Денисов.

Судебский смутился.

- У него.

- "Вездеход"?

- Я, честно, не рассмотрел. Шоферский набор, показалось.

- Он шофер?

Судебский поправил поводок-удавку.

- Не знаю. Подошел, поинтересовался. Каких родителей дог? Чем кормим? Они думают, если собака большая, ей наварил полведра супу...

- К вам подходил пострадавший?

- Никто не подходил, кроме этого мужчины.

Денисова он интересовал все больше.

- Он тоже садился с нерабочей стороны?

- Нет. Я его больше не видел.

- В сером костюме? Лет тридцати пяти? - спросил Денисов.

Судебский посмотрел на инспектора.

- Он самый.

- У него были вещи?

- Только сумка...

- Фамилия Карунас вам о чем-то говорит? Карунас Петр Игнатович...

- Карунас? Первый раз слышу...

- Ужинали? - спросил Шалимов, когда они вышли из купе.

Антон покачал головой:

- Отложили до Саратова.

- Саратов в двадцать один восемнадцать. К тому же опаздываем! Сто раз оголодать можно... - Бригадир засмеялся. - Сейчас все ринутся в ресторан, я уж знаю.

- Почему Суркова ничего не предприняла ночью? - спросил Антон. - Как она вам объяснила?