Караван дурмана - Сергей Донской Страница 21

– Ну да, ёханый бабай. Остальные в песочнице играют, а мы с тобой копаем.

– И что выкопали? – Морщин прибавилось.

– А ни хрена толкового. Железяку какую-то. Воспиталке сказали – мина, ох и перепугалась, коза!

– Вспомнил! У ней дойки были – во! – Оживившийся Чаплыга изобразил руками нечто вроде грандиозного бюста, с которым ни одна женщина не смогла бы сохранять вертикальное положение.

– Откуда ты знаешь? Щупал, что ли? – Челюсти Брамса, только что дробившие чипсы, выжидающе застыли.

– Ты во время тихогого часа дрых без задних ног, а я зырил. Воспиталка как бы от жары маялась. Снимет халат и у окна торчит.

– От же сука! – восхитился Брамс. – Голая?

– Почти, – ответил Чаплыга с некоторым превосходством. – Я однажды на нее, это… А ей хоть бы хны. Лыбится.

– Теперь небось не лыбится. Старая совсем.

Брамс вытрусил в рот крошки из пакетика, смял его, швырнул под ноги и вскрыл новый. В феврале ему исполнилось двадцать пять лет. Шесть из них он бандитствовал. Убивать приходилось не то чтобы часто – раза два-три в год. За что его прозвали Брамсом, он понятия не имел, но это его не слишком интересовало. Он поглощал чипсы, делал свою работу и считался правильным пацаном.

Чаплыга тоже считался правильным пацаном. Он тоже делал свою работу. Однажды батя назвал его душегубом, и Чаплыга, обладавший хорошо поставленным ударом, своротил ему челюсть. Теперь он с родителями не общался, жил своей жизнью. Принцип прост: сделал дело – гуляй смело. Конечно, если по-умному сделал, не запорол бочину. В противном случае гулять будут другие – на его, Чаплыгиных, похоронах.

Работа, которую предстояло выполнить в Курганске, была привычной. Выцепить коммерсанта из хаты его телки и доставить по назначению. Телку лучше замочить.

Чаплыга раздробил зубами леденец и предположил:

– Она нам трахнуть себя предложит.

– Воспиталка? – изумился Брамс. – Старуха эта?

– Баба коммерсантская. Все они такие. Чуть что: «Ой, делайте со мной что хотите, мальчики, только не убивайте!» – Произнеся это тоненьким женским голоском, Чаплыга откинул башку на изголовье сиденья и заржал.

– Чур, я первый, – сказал Брамс, поправляя штаны.

– С каких это делов?

– Так я же женатый, а ты вчера неизвестно с кем гужевался. Не подцепить бы после тебя чего.

Насупившийся Чаплыга сел прямо.

– Эти, в сауне, чистые были. Я их сразу предупредил: если схвачу какую заразу – урою на хрен.

– Все они чистые, – Брамс протяжно зевнул. – А потом носишься по больничкам зайцем трипперным. Нет, брат. Женатому лучше. Моей семнадцать всего, а строчит, как та Анка-пулеметчица! – Он по-кошачьи зажмурился.

– А на клык? – заинтересовался Чаплыга.

– Это табу.

– Чего-чего?

– Табу. Запрет, значит. Мы ж с ней с одной посуды харчимся. Западло.

– Женюсь! – решил Чаплыга. – Минет на стороне можно делать, а все остальное дома. – Он с чувством разгрыз леденец. – Ты свою любишь?

– А как же? – удивился Брамс. – Я ей денег даю, по кабакам вожу, на день рождения лайбу подогнать обещал, без балды. Единственное что, так это курить ей запретил. Самому-то мне по барабану, но так положено. Если твоя баба курит – значит, тебя ни в болт не ставит.

Некоторое время Чаплыга ерзал на сиденье и сопел, обдумывая открывшиеся перед ним перспективы. Наконец возбужденно заявил:

– Женюсь, точняк. На семнадцатилетке… Нет, на шестнадцатилетке… А сегодня оттянусь как следует. Зазнобе этой коммерсантской скажу: отработаешь по полной программе, жить будешь. Ох, она и расстарается, сучка! Я ее еще и плясать заставлю. Она у меня попрыгает, коза драная.

– Уже недолго осталось, – заметил Брамс, сверившись с часами. – Как свет погасят, выждем еще минут сорок и пойдем.

– Хорошо бы у них цепочки на двери не было, – озабоченно сказал Чаплыга. – Иногда попадаются прочные – задолбешься перекусывать.

– Хуже, если они дополнительные замки установили. Или если дверь двойная. Мне с отмычками возиться в падлу.

Вздыхая, Брамс набил полный рот чипсами и принялся методично перемалывать их зубами, мрачно поглядывая на окна чуркинской квартиры. Дубликаты ключей от входной двери хранились в кармане его брюк. Они обошлись в тысячу рублей – ключи, разумеется, поскольку брамсовские брюки стоили несколько дороже. Отправляя бойцов на задание, Рубинчики созвонились с нужными людьми в Курганске, так что Чаплыге и Брамсу осталось только заехать по указанному адресу и получить заказ.

Всего-то навсего.

* * *

Не так-то просто отгородиться от действительности бронированными дверями. Их изготовляют и продают фирмы, находящиеся под контролем всевозможных группировок. Один комплект ключей, как правило, утаивается от клиентов и передается бандитам. Для того чтобы чувствовать себя в безопасности за стальной немецкой дверью, оснащенной сверхсовременными замками, нужно, как минимум, поселиться в Германии. Российские граждане, не имеющие такой возможности, вынуждены верить предоставляемым им гарантиям. Вы когда-нибудь заглядывали в глаза тем, кто вам гарантирует безопасность? Нет? Ну и слава богу. Крепче спать будете.

Кстати, обитатели дома, возле которого дежурили два молодых бандита, готовились ко сну. Досматривали телевизионные программы, докуривали сигареты, доедали ужин, зевали, потягивались, почесывались, шаркали тапочками, лениво переговаривались, взбивали подушки. Дети, кутаясь в одеяла, мечтали о той светлой поре, когда станут взрослыми, а их родители вспоминали, как хорошо им жилось, когда они были маленькими. Собаки, продрыхшие весь день под столами или на ковриках в прихожей, перебирались под кровати своих хозяев. Кошки пялились на полную луну, и глаза их были такими же желтыми и круглыми. Ночь вступала в свои права, но никто не бродил по улицам, горланя: «В Багдаде все спокойно». Во-первых, дело происходило не в Багдаде. Во-вторых, о спокойствии в русских городах говорить глупо. Покой здесь только снится. Да и то далеко не всем.

Громов отошел от окна и повернулся к притихшим обитателям квартиры, просидевшим в темноте час с лишним. Их лица казались белыми пятнами, на которых выделялись широко раскрытые глаза.

Наталья держала на коленях сумку с вещами и казалась совершенно спокойной, хотя, конечно, ее нервы были напряжены до предела. Не слишком приятно сознавать, что за твоей квартирой наблюдают бандиты, которые вот-вот перейдут к более решительным действиям. Заявить в милицию? Это значит сдать своего бывшего одноклассника, замешанного в торговле наркотиками и оружием. Ничего не предпринимать и ждать, пока допрос тебе устроят не милиционеры, а какие-нибудь отморозки? Совсем никудышный вариант. Насколько понимал Громов, Наталья решила избежать встречи и с теми, и с другими, отсидевшись у родителей или дедушек с бабушками. Что ж, мудрое решение. Очень скоро Королькова изловят, и тогда люди, соприкасавшиеся с ним, автоматически избегнут возможных неприятностей.