Выход на бис - Леонид Влодавец Страница 20

— Чего? — не выдержал я, малость не въехав в ситуацию. — Какое нарушение правил полетов?

— Я не вдавался в тонкости вопроса, — улыбнулся Ховельянос, — но вам и вашему пилоту инкриминируется взлет с аэродрома Сан-Исидро без получения установленного разрешения. По хайдийскому законодательству это наказывается тюремным заключением на срок от трех до пяти лет с конфискацией воздушного судна или выплатой штрафа в размере полной стоимости воздушного судна. Ордера на ваш арест прокуратурой выписаны, но ни вы, ни пилот не арестованы. Идет переписка с МИД и прокуратурой Колумбии, но пока никакого решения не принято…

— Все это очень странно, сеньор Ховельянос. То, что мой супруг в некоторых случаях выступал под именем моего покойного брата, для меня не новость. Был даже случай, когда он выступал в качестве гражданского мужа команданте Эстеллы Рамос…

Надо же! А я-то, когда перебирал в памяти все случаи своего бракоделия, про Киску и не вспомнил.

— А о его женитьбе на сеньоре Соледад, ныне пропавшей без вести, вы тоже осведомлены?

— Так же, как и о том, что она пропала вместе с Эстеллой Рамос, — не моргнув глазом произнесла Марсела.

— Но у данного господина, — ухмыльнулся Харамильо, — было еще две супруги, не считая вас. С одной он официально разведен — это Елена Баринова.

— Сукин сын даже произнес имя и фамилию без акцента. — А с другой, в девичестве Викторией Мэллори, он и сейчас состоит в законном браке.

— Какая чушь! — прошипела Марсела, но я подумал, что меня ждут серьезные неприятности. — Я знаю, что Дикки всегда имел большое сердце, но ни одна гадина, которой посчастливилось с ним переспать, не может предъявить на него больше прав, чем я.

Бедняжка, конечно, ошибалась, но я не удержался от того, чтобы не поцеловать ей руку. В благодарность за теплые слова обо мне и легкое самоотвержение.

Наверно, Ховельянос продолжал бы пакостить нашему дружному семейству, но тут обстановка, как это часто бывало в моей биографии, изменилась кардинальным образом.

За дверью послышалась какая-то отчаянная возня, шум явно мордобойных ударов и ругань, — то есть весьма нехарактерные для больницы звуки. Нечто подобное я уже однажды переживал, когда Сарториус налетел на клинику Джона Брайта. Охранники, стоявшие у двери внутри палаты, выдернули из кобур «магнумы».

Честно сказать, я не почувствовал от всего этого прилива сил и энергии. Напротив, мне очень захотелось убраться отсюда куда-нибудь подальше, например, в тундру какую-нибудь, где нет таких проблем.

Дверь вышибли дяденьки в синих куртках и кепочках бейсбольного образца. На вид они были не намного мощнее Марселиных охранничков, но сделали их очень быстро и профессионально. Правда, те не решились стрелять и правильно поступили, потому что тогда бы их не просто пошвыряли носом в пол, но изрешетили бы в клочья. Еще хуже было бы, если бы эти профессионалы невзначай и мне свинца накидали. Я от недостатка тяжелых металлов в организме никогда не страдал.

Охранники не стреляли и не оказывали сопротивления по одной простой причине. На спинах вломившихся молодцов яркой краской было написано «La polizia». Стало быть, они валяли охранников не от скуки и желания кого-нибудь отоварить, а в силу государственной необходимости. Из этого можно было сделать утешительный вывод, что ежели меня и заберут, то культурно и без мордобоя.

— Не двигаться! — Детины приставили стволы автоматов к затылкам распластавшихся на полу охранников. Какой-то тип салфеткой подобрал с пола «магнумы», выбитые из рук охранников, и сунул их в полиэтиленовый пакет, как будто это были орудия преступления.

— Сеньора Марсела Браун? — спросил появившийся в комнате седой мужик в распахнутом пиджаке.

— Да-а, — пробормотала та.

— Я комиссар полиции Ксавьер Онейда. Предъявите документы, пожалуйста.

Марсела полезла в сумочку, достала паспорт и протянула его комиссару Онейде. Тот поглядел, полистал, а затем объявил сугубо официальным тоном:

— Вы задержаны по подозрению в причастности к с свершению уголовного преступления. Прошу следовать за мной.

— Какое преступление? — совершенно обалдело с просила Марсела.

— Это я объясню вам в управлении, — ответил Онейда. — Не вынуждайте меня применять силу.

— Я адвокат сеньоры Браун! — веско выступил вперед Ховельянос. — И имею право знать, в чем подозревается моя клиентка.

— В таком случае вы можете проехать с нами и присутствовать при допросе.

— Я должен оповестить об этом консульство США.

— Мы предоставим вам такую возможность. — Комиссар Онейда выглядел вполне респектабельно. Я даже позавидовал Марселе. Черт его знает, какая публика за мной приедет…

— А охрана? — обиженно спросила Марсела. — Вы им тоже собираетесь предъявить обвинения?

— Пока речь идет только о задержании, — сказал комиссар, — если ваша непричастность будет установлена, мы всех отпустим.

— Но у меня здесь больной муж! — вспомнила Марсела.

— Вы оставляете его в клинике, а не под забором. С ним все будет в порядке. Мы поставили в известность профессора Кеведо.

Охранников вывели дяди с надписями «La polizia», Марсела и Ховельянос вышли сами в сопровождении Онейды.

Вошла очень довольная собой сестра Тина. По-моему, ее очень устраивало, что полиция забрала Марселу и ее подручных.

— Сейчас вам принесут завтрак, — сообщила она. — Конечно, такого изобилия, которое едва не стоило вам жизни, я обещать не могу, но это питание вполне соответствует вашему состоянию.

— У меня к вам один вопрос, сеньора, — решился я. — Вы всю жизнь работаете медсестрой?

— Нет, — ответила она, — только последние три года.

— А до этого?

— До этого я десять лет была домохозяйкой.

Поскольку поверить, что ей еще нет тридцати, мне было трудно, я задал еще один вопрос:

— Мне почему-то кажется, что вам доводилось преподавать в школе.

— Да, я преподавала физику. Сразу после окончания университета.

Так! Похоже, все подтверждается.

— Простите, а ваша фамилия не Уильямс?

Сестра Тина посмотрела на меня внимательно, словно бы пытаясь припомнить мою физиономию.

— Да, моя девичья фамилия Уильямс. А сейчас я ношу фамилию своего покойного мужа, Мэлтворд. Кристина Эннабел Мэлтворд, если быть совсем точной. А почему вы подумали, что моя фамилия Уильямс?

— Дело в том, — произнес я, — что у моего знакомого, Майкла Атвуда, физику в школе преподавала мисс Тина Уильямс…

— Вы были знакомы с Майком? — На лице миссис Мэлтворд появилась грустная, ностальгическая улыбка. — Это был большой фантазер и романтик… Позвольте, но он ведь, кажется, погиб во Вьетнаме? А вы, по-моему, в те годы были еще совсем ребенком.