Цена посвящения - Олег Маркеев Страница 20

— Ну что вы так напряглись? Все равно машину бы ловили. Считайте, что тормознули меня.

— А куда делся сопровождающий?

Оказалось, Лиза, даже сидя, умудрялась смотреть сверху вниз. Выдала такой взгляд, что у Максимова сложилось впечатление, будто он стал меньше ростом и резко помолодел, до сопливого детсадовского возраста.

— Глупый вопрос. Если дама одна, значит, на то есть причины. Так вы едите или нет?

Несмотря на тон, дверцу она со стопора сняла.

Максимов остро почувствовал, что водоворот ситуации медленно и неотвратимо затягивает в себя. Сначала Василий Васильевич подкатывал, потом вдова потребовала встречи, теперь — милая барышня.

«Или выгребай в сторону, или ныряй в жерло водоворота. Делай что хочешь. Но только — делай!»

Максимов распахнул дверцу, перебросил на заднее сиденье сумку. Сел в кресло.

Сидеть оказалось чрезвычайно неудобно. Слишком низко, да еще ноги вытянулись во всю длину. Сразу же представил, что зад находится в каких-то десяти сантиметрах от асфальта, отделенный лишь тонким слоем металла, и по спине прополз холодок.

— Как называется машина? — поинтересовался он.

— «Эклипс». Японский вариант «порша», — с достоинством ответила Лиза. — Нравится?

— Слишком низкий клиренс.

— Это еще что?

— Расстояние от дороги до пола. Очень важная характеристика, особенно на наших дорогах. Когда налетишь на торчащую железяку, сразу оценишь.

Лиза хмыкнула, вдавила педаль, мотор взревел, и машина приемисто рванула с места.

Охранник успел предупредительно распахнуть ворота, и машина вырвалась на дорогу, не сбавляя скорости.

До шоссе предстояло ехать километров десять по тряской бетонке, но Лизу будущее подвески автомобиля явно не волновало. Она еще больше вдавила педаль газа. Максимов накинул ремень безопасности.

— Страшно? — В полумраке салона сверкнула ее улыбка.

— Если сразу в лепешку, то — нет.

Она рассмеялась. Сбросила скорость до минимума.

— И я того же мнения. Но лучше, конечно, на байке. У меня «Кавасаки-Ниндзя». Классный агрегат. Вот на нем как раз и можно: раз — и в дамки.

Карина тоже гоняла будь здоров, выжимая из своей «хонды» все, что возможно. Скорее всего, в байкеровских кругах они с Лизой и познакомились.

«Ладно, девочка, давай, зондируй дальше. Я помогать не буду», — подумал Максимов пристраивая затылок на подголовнике.

Машина клюнула передком, потом резко взбрыкнула. Фары, сорвавшись с дороги, полоснули по темноте.

Лиза вцепилась в руль.

— Дороги, на фиг, родные! — проворчала она. — Что за народ? Только и разговоров, что русские любят быструю езду. Что же тогда нормальных дорог нет?!

Максимов покосился на девушку.

— Давно за границей живешь?

Лиза удивленно посмотрела на его.

— Полгода. А что, заметно?

— Пока — да. Это культурный шок, Лиза. Через год пройдет.

— А вы, Максим, как я посмотрю, патриот?

— Нет, зачем уж так сразу… Просто я знаю, что ленивый народ в Сибири городов не строит, армия трусов не входит в чужие столицы.

— Хо, когда это было! Мой дед до Берлина дошел, вот он и был патриотом до мозга костей. Повод был. А сейчас за что эту страну любить? — Она наморщила нос. — Все равно что любить мать-алкоголичку. Мучительно и стыдно. Сейчас эту страну любят только дураки и чиновники.

Максимов промолчал.

«Сменилось поколение. Тебя готовили умирать за родину. Эти будут грызть глотки друг другу, чтобы выжить любой ценой. Тебе вдолбили, что Россия — аж одна пятая часть суши. А они с первого класса знают, что она — всего-то одна пятая мира. И есть еще четыре пятых неосвоенного пространства и всего одна жизнь, чтобы урвать от него хоть толику себе. Другое поколение, что тут поделать!»

— А вы, Максим, что здесь делаете?

— Просто живу.

Лиза скорчила презрительную гримаску.

— В Европе люди в тюрьмах живут лучше, чем в этой стране.

— Знаю. Но меняться местами не хочу, — ответил Максимов.

«Даже не пытайся объяснить, что счастье — не географическая категория, а духовная. Стань человеком-государством, подними свой собственный флаг и прими личную конституцию, заключи договор о ненападении с соседями — и будь счастлив. А придет нужда, умри за свое внутреннее государство, как за единственно возможную родину».

Дорога пошла на взгорок. Лиза ловко переключила передачу.

— А вам палец в рот не клади, Максим.

— И не надо. Это не гигиенично.

— Зато — эротично.

Максимов в ответ на наглость, не спрашивая разрешения, достал сигарету и зажигалку.

— Плохое настроение? — другим тоном спросила Лиза.

Максимов прикурил, кивнул:

— По пятибалльной шкале — минус восемь.

Лиза протяжно выдохнула.

— Я собираюсь в ночной клуб. Надо стряхнуть с себя эту похоронную хмарь.

— Желаю хорошо повеселиться.

Повисла пауза.

Лиза нажала кнопку, темное стекло сбоку от Максимова поползло вниз. В узкую щель ворвался сырой ветер.

Максимов зажмурился, с удовольствием подставил лицо под холодную упругую струю ветра.

— Тачка, кстати, не от богатого папика, как вы могли подумать, а от бедной мамочки. Наследство, — упавшим голосом добавила она.

«Молодец, уже горячее. На жалость надавила и ближе к теме подвела», — отметил Максимов.

Он скользнул взглядом по четко очерченному профилю и тонким кистям рук на руле, вдохнул запах ее духов. Опять закрыл глаза.

«Не больше двадцати. Яркая внешность и хорошее домашнее воспитание — вот и все достоинства. Немного пошлости, но это наносное, в компаниях подцепила. Чтобы хорошо устроиться в жизни, вполне достаточно. Спонсора, как они сейчас выражаются, найдет без проблем. Захочет, сделает мужем. Не понравится, поменяет на другого. Вроде бы сильный тип, но какая-то трещинка есть. То ли карма родовая, то ли личная травма».

Он настроился на сидевшую рядом девушку и через секунду увидел…

…Яркий свет. Квадраты белого кафеля на стенах. Полированная сталь стола с желобом. Неопрятный, оплывший труп немолодой женщины. Мочалка крашеных волос над багровым лицом, залепленным липкими струпьями. Развалившиеся в стороны огромные груди с пожухлыми сосками.

Человек в блекло-синем комбинезоне и в марлевой маске, закрывающей нижнюю половину лица, уверенным движением ведет скальпелем от паха к горлу женщины.