Дождь для Джона Рейна - Барри Эйслер Страница 20

Пятьдесят метров влево, пятьдесят метров вправо, и снова пятьдесят метров влево. Улочки здесь исключительно узкие, их огораживают белые бетонные стены. Почти лабиринт. Я шел не торопясь. С такого расстояния соглядатаи были не видны, но я знал, куда они идут.

Через три минуты впереди появилось такси. Я посмотрел за заднее сиденье, где успел заметить Гарри. Приятно видеть, что эта часть плана прошла гладко. Если бы возникла проблема, Гарри просто повернулся бы и продолжил идти, а мне пришлось бы импровизировать. Чего мне хотелось, честно говоря, так это того, чтобы неожиданная и несколько театральная потеря жертвы заставила ее преследователей сойтись для совещания. Было бы легче удивить их обоих одновременно.

Ни Гарри, ни я не подали ни единого знака, когда такси проехало мимо меня. Я продолжал идти вперед, повернул вправо — на улицу, откуда только что выехало такси.

Улочка была всего метров тридцать длиной, в конце она поворачивала на девяносто градусов вправо. Ни единого признака Труляля и Траляля. Нет проблем. Улочка, куда их завел Гарри, заканчивается тупиком.

Я дошел до конца улицы и повернул направо. Вот они, метрах в двадцати. Японец стоял ко мне левым боком. Он говорил с американцем. Американец посмотрел на меня, держа во рту незажженную сигарету и щелкая зажигалкой.

Я старался выглядеть обычным пешеходом, но сердце колотилось все сильнее. Я уже чувствовал, как его удары отдаются в ушах.

Осталось десять метров. Большим пальцем руки я снял пластиковую крышку с бумажного стаканчика. Почувствовал, как она скатилась на землю.

Семь метров. Адреналин замедлил восприятие окружающего. Японец посмотрел в мою сторону. Мне в лицо. Его глаза начали расширяться.

Пять метров. Японец дотянулся до американца — резким, даже для моего замедленного адреналином восприятия жестом. Схватил его за руку и начал трясти ее.

Три метра. Американец поднял глаза и увидел меня. Сигарета выпала из его губ. По глазам не скажешь, что он меня узнал.

Два метра. Я сделал шаг и выбросил стакан вперед. Его содержимое — чай «Эрл Грей» при температуре девяносто восемь градусов по Цельсию — выплеснулось и попало американцу точно налицо и шею. Он всплеснул руками и закричал.

Я повернулся к японцу. Его глаза вылезли из орбит, голова моталась туда-сюда в универсальном жесте отрицания. Он поднял руки, как будто готовясь к отражению удара.

Я схватил его за плечи и швырнул о стену. Используя возвратную инерцию, сделал шаг и врезал коленом прямо по яйцам. Парень хрюкнул и согнулся пополам.

Я повернулся к американцу. Он стоял, согнувшись, шатаясь, обхватив ладонями лицо. Схватив его за воротник пиджака и пояс брюк, я придал ему ускорение по направлению к стене — головой вперед, прямо как матадор с быком. Тело его содрогнулось от удара, и он свалился на землю.

Японец лежал на боку, держась за промежность и постанывая. Я схватил его за лацканы и впечатал в стену. Посмотрел налево, потом направо. Нас по-прежнему было трое.

— Говори, кто вы такие? — приказал я по-японски.

Раздались звуки позывов на рвоту. Похоже, парню требовалась минутка уединения.

Продолжая давить левой рукой на шею, ощупал его сверху донизу, чтобы убедиться, что он не вооружен, потом проверил уши и пиджак на предмет передающей аппаратуры. Чист. Залез во внутренний карман пиджака и достал бумажник. Открыл. Удостоверение на первом же отвороте — стандартная ламинированная карточка-пропуск.

Томохиса Канезаки, второй секретарь консульского отдела посольства США. На фоне отливающего голубым и желтым логотипа с лысым орлом Госдепартамента.

Итак, эти персонажи из Конторы. Я сунул бумажник в карман брюк, чтобы изучить его содержимое потом, в свободную минуту.

— Возьмите себя в руки, Канезаки-сан. — Я перешел на английский. — Или я на самом деле сделаю вам больно.

— Chotto matte, chotto matte, — задыхаясь, проговорил он и поднял руку для выразительности. — Подождите минуту, подождите минуту. — Setsumei suru to yokasoki shimasu kara… Обещаю, что объясню все, но…

Его японский был с американским акцентом.

— Говори по-английски, — сказал я. — Мне некогда преподавать тебе языки.

— О’кей, хорошо, — ответил он, задыхаясь чуть-чуть меньше. — Меня зовут Томохиса Канезаки. Я из посольства США — здесь, в Токио.

— Я знаю, кто ты такой. Я только что просмотрел твой бумажник. Зачем вы преследуете этого человека?

Японец глубоко вздохнул и скривил лицо. Его глаза слезились от напряжения.

— Мы должны были найти тебя. Ты Джон Рейн.

— Вы пытаетесь найти меня, зачем?

— Не знаю. Те указания, которые мне дали…

Я крепче сжал ему горло и притянул к себе.

— Меня не интересуют указания. Незнание не принесет тебе счастья. По крайней мере не сегодня. Понимаешь?

Он попытался оттолкнуть меня.

— Черт, дайте мне договорить, всего минуту, ладно? Если вы будете душить меня, я ничего не смогу вам сказать!

Честно говоря, меня озадачил его тон. Парень был скорее раздражен, чем испуган. Малыш не совсем понял, какие у него проблемы. Если он не расскажет мне то, что я хочу знать, придется перенастроить его позицию.

Я бросил беглый взгляд на его лежащего ничком приятеля, потом снова на него.

— Говори быстро.

— Моя задача была только обнаружить вас. Меня проинструктировали ни в коем случае не вступать в контакт.

— Что ты должен делать после того, как обнаружишь меня?

— Начальство должно все взять на себя.

— Но тебе известно, кто я такой.

— Я же сказал, да.

Я кивнул.

— Тогда тебе должно быть известно, что я с тобой сделаю, если какой-то из твоих ответов мне не понравится.

Он побледнел. Вроде до него дошло.

— Кто это? — спросил я, кивнув в сторону распростертого американца.

— Дипломатическая безопасность. Меня проинструктировали, что ни при каких обстоятельствах я не должен общаться с вами один.

Дипломатическая безопасность. Звучит здраво. Парень не узнал меня. Я это понял. Возможно, выполняет обязанности простого охранника, или его используют как указатель, что здесь работает команда.

Однако он может быть и киллером. В своей сети ЦРУ обычно использует посредников, людей вроде меня. Этот мог быть одним из таких.

— Ты не должен общаться со мной один, потому что…

— Потому что вы опасны. У нас целое досье на вас.

То, которое составил Хольцер. Точно.

— Человек, за которым вы следите, — прервал я. — Расскажи мне о нем.

Он кивнул: