Ген деструктивного поведения - Владимир Паутов Страница 20

― А что, действительно существует стрельба по-македонски, или всё это досужие выдумки писателей?

― Ну почему же выдумки? Бери вон пистолеты и стреляй с двух рук от живота по мишени, не забывая при этом двигаться, при желании можно даже и саму мишень привести в движение, конечно. Вот тебе и стрельба по-македонски.

― Нет, это не то, о чём я говорю. Ну, вот как в книжках пишут и прочее, по движущейся мишени во время движения? Надо же ведь не просто стрелять, а ещё и попадать.

― Понятно, короче говоря, хочешь проверить нас, желаешь, чтобы кто-то из нас пострелял для удовлетворения твоего любопытства? Наверное, любимый литературный герой Евгений Таманцев? Ну, это надо обращаться к Димычу, он у нас специалист и любитель по всем этим показушным номерам. Мастер! Мы его всегда выставляем, когда приезжают важные гости, и нужно что-то такое сделать или эдакое выкинуть, чтобы свести их с ума, в переносном, конечно, смысле. У него книга самая любимая, знаешь какая? Точно!» Момент Истины». Попроси, он с удовольствием продемонстрирует этот вид стрельбы, к тому же зрителей любит больше, чем себя. Ему бы в цирке работать, точно стал бы знаменитостью!

― Да мне неудобно просить, тем более, личного контакта у меня с ним не получилось. Похлопочи Александр!

― Ладно! Похлопочу! — пообещал я. — Дмитрий! ― крикнул прапорщику, который уже укладывал свои уже почищенные пистолеты и неиспользованные боеприпасы в оружейный ящик, ― вот полковник Климов не верит, что ты стреляешь по-македонски лучше самого Евгения Таманцева. Развеешь его сомнения или попросить кого-нибудь другого?

Димыч начал недовольно что-то бурчать себе под нос, типа того, что взрослые люди, а ведут себя прямо как дети, книг фантаститческих поначитались, фильмов приключенческих понасмотрелись, сплетен понаслушались и прочее …

— Ну, что? Будешь демонстрировать, или я сейчас за кем-нибудь другим пошлю, кто не будет ломаться!

― Не надо никого просить и приглашать! Сами с усами. Причём, здесь ломаюсь, не ломаюсь, — продолжал бурчать Димыч. Он уже собирался брать свои любимые наганы, из которых у него особенно хорошо получалось стрельба по-македонски, но я успел крикнуть ему:

― Из револьверов кто угодно сможет стрелять! Медведя и того научить можно! Ты „Макарова”.

― Всё-то вы, товарищ полковник, стараетесь усложнить мою задачу. Это ведь демонстрационная стрельба, ― прокричал в ответ мне прапорщик, но всё-таки наганы положил обратно в ящик и вместо них взял предложенные мной пистолеты.

Стрелял в тот день Дед просто отлично, превзойдя самого себя. Он только появился на огневом рубеже и явно ещё не успел изготовиться к стрельбе, когда я поднял ему мишени, сделав это быстро и неожиданно. Дмитрий начал стрелять, даже не глядя на них, потому как в десяти метрах левее уже начинали подниматься две другие. Щепки от мишеней разлетались в разные стороны, будто Димыч крушил их топором, а не стрелял из пистолетов. Но зрелище было довольно эффектным. Все шестнадцать пуль он положил в грудную часть мишеней, ровно по четыре в каждую. Стрелял он практически от живота, не целясь и почти не глядя в сторону целей, то есть в слепую, интуитивно чувствуя, где те находятся в данный момент.»Командир! Запускай фронтальное движение!» — прокричал он мне после того, как перезарядил пистолеты. Мишени поднялись и поехали вдоль стены, расстояние до них было метров сорок. Димыч просился бежать параллельно направлению их движения, стреляя на ходу. И вновь все пули достигли цели. Но только на этом представление не закончилось. Прапорщик поставил на огневой рубеж ящик, приладил к нему толстую верёвку и попросил полковника Климова выдернуть из-под него ящик без предупреждения. Это, кстати, был один из любимых его трюков, которыми он особенно любил удивлять всех зрителей, но чаще всего демонстрировал его, когда в отряд приезжало высокое начальство для проверки нашей боеготовности. Правда, нужно сказать, что такое упражнение у нас выполняли все бойцы, но у прапорщика Сокольникова оно получалось особенно красиво и гораздо эффектнее, чем у других. Дед был в ударе, он поймал кураж и завершил своё представление блестящей стрельбой по полиэтиленовым, наполненным наполовину водой, бутылкам, которые подбрасывал ему вверх полковник из Комитета, громко крича от удивления и восхищения одни и те же слова: „Здорово! Отлично! Фантастика! Этого не может быть!”.

Представление закончилось полным триумфом прапорщика. Он так разошёлся, что даже предложил мне стрельбу на спор, хотя ему никогда не удавалось выиграть у меня полную серию, включавшую в себя несколько рубежей с разными условиями ведения огня. Только я отказался в тот раз, потому как прапорщик кураж поймал, а мне, как командиру, нельзя было проигрывать на глазах представителя серьёзной организации.

— Дмитрий Серафимович, — сказал я ему, — ты сегодня просто не удержим, тебя не перестрелять!

— А боитесь за свой авторитет, товарищ полковник!

Боюсь! — в тон ему ответил я. Димка проверил оружие, произвёл контрольное нажатие курка и сунул пистолеты за пояс.

― Это просто фантастика какая-то, честное слово! У вас все так стреляют? ― спросил меня Климов, когда прапорщик ушёл с оружием в помещение тира.

― Да, Владимир Александрович! Офицеры армейской разведки по-другому просто не умеют. Во время боевой работы может статься так, что останётся в живых тот, кто стреляет быстрее и точнее, а для того надо, помимо ежедневной, утомительной тренировки, глаз верный иметь, руку твёрдую и сердце каменное. Для того чтобы метко стрелять, надо очень долго готовиться к этому. Ты же ведь видел только результат, а не сам процесс его достижения. Поверь мне, что это очень утомительно и нудно лежать часами и смотреть в одну точку, но обязательно при этом не давать руке дрожать и дёргаться.

— Ну, а ты сам? Стреляешь так же? По принципу «делай как я» или…? — начал подзадоривать меня Климов, я это понял сразу. Что было делать командиру отряда спецназначения? Естественно, после этих слов мне не оставалось ничего другого, кроме как взять два своих пистолета. Ударить в грязь лицом я не мог. Стрельба в тот день удалась. Но только бутылки подкидывал не Климов, а я сам, успевая при этом выхватить из кобуры оружие и продырявить находившуюся в воздухе полиэтиленовую посудину, ни разу не промахнувшись во время стрельбы. У моего гостя аж глаза округлились от увиденного. На этом спектакль закончился.

― И где же ты так стрелять научился?

― Практика всё, практика. Я ж тебе сказал, какие условия надо соблюдать для того, чтобы научиться метко стрелять. У нас, кстати, сейчас обед начинается, — сказал я нашему гостю, взглянув на часы — может, хочешь отведать нашей солдатской каши? Приглашаю.

— Не откажусь! С удовольствием, — ответил Климов.

После обеда мы проводили полковника из Комитета до проходной, у которого его ждала автомашина.

— Ну, будем прощаться? Слушай, командир? — Неожиданно, кажется, даже для самого себя обратился ко мне Климов, — а может, зря мы всё это затеяли? Как ты думаешь?