Земля войны - Юлия Латынина Страница 20

Иногда их воровали чеченцы, а иногда – российские солдаты с расположенного рядом аэродрома. Еще чаще воровали самих солдат, потому что от бескормицы они бродили по полям и предлагали местным запчасти и патроны. Мэр города гнал себе водку и даже не думал этому противостоять. По правде говоря, его самого однажды украли.

Когда людей крали, Джамалудина часто просили о помощи. Однажды в Бештое украли сторожа с бензоколонки, и так как сторож стоил недорого, Джамалудин выкупил его за три тысячи долларов. Джамалудину было проще самому выкупить его по цене российского солдата, чем просить денег у государства.

Джамалудин забрал заложника на Ровенском Круге и отвез его в управление ФСБ по республике, а вечером он увидел этого самого заложника в новостях. Майор ФСБ стоял рядом с заложником, положив руку ему на плечо, и рассказывал о том, как тот был освобожден в результате спецоперации.

Спустя два дня отец сторожа собрал по случаю его освобождения большое застолье, и так вышло, что Джамалудина не позвали на это застолье. Джамалудин на это ничего не сказал, но через неделю его друг по имени Ташов пересекся с дядей заложника на какой-то свадьбе.

– А почему вы не позвали Джамалудина на празднование? – спросил Ташов.

– Да потому, что это похищение – дело его рук, – ответил дядя заложника, которому принадлежали два ларька в городе, – он украл моего племянника, чтобы влезть в бизнес моего брата. Нам это все объяснили в ФСБ, и они готовы защитить нас от Джамалудина.

Ташов передал эти слова Джамалудину, и тот долго думал, а потом сказал:

– Аллах всех рассудит.

Очень часто людей воровали с помощью милиционеров. Не то чтобы милиционеры в Бештое были хуже милиционеров в остальной России, но у них было меньше возможностей для заработка. Во всей остальной России милиционеры могли обкладывать данью бизнес, закрывать и открывать уголовные дела, и вообще во всей России была мирная жизнь, а чем мирнее жизнь, тем больше в ней денег. Что же до Бештоя, то весь бизнес, который в нем был, принадлежал Зауру Кемирову, а каждому, кто вонзил бы зубы в этот бизнес, кусок выдрали бы изо рта вместе с зубами. Поэтому милиционеры в Бештое подрабатывали тем, что продавали людей чеченцам.

Однажды Джамалудин выкупил чеченца, которого пьяный патруль продал прямо из «Газика». Джамалудин пошел и поговорил с ментом, который это сделал, и в ходе этого разговора у мента сгорел дом. После этого глава МВД республики очень сильно обиделся на Джамалудина. Он выступил по телевидению и сказал, что бештойские бандиты ведут целенаправленную кампанию по запугиванию сотрудников органов правопорядка.

Спустя три недели после этого происшествия два молодых кумыка возвращались из города в село под названием Курши. На десятом километре они притормозили, потому что в этом месте стояла могила шейха и у этой могилы всегда притормаживали. За могилой сидели несколько чеченцев, которые знали эту особенность могилы и пришли к ней в надежде разжиться заложниками. Когда ребята притормозили и вышли из машины, чеченцы наставили на них автоматы, загнали пинками в багажник и уехали проселочными дорогами через границу.

Когда чеченцы достали ребят из багажника, то оказалось, что у одного из них мать – сельская учительница, а у семьи второго всего-то и имущества, что терраса с хурмой на горном склоне. Хурма, правда, была очень хорошая, в Бештое вообще была лучшая хурма в Аварии. Но терраса была всего в полторы сотки. По правде говоря, чеченцы рассчитывали украсть кого-нибудь побогаче, и они заметно приуныли, когда поняли, что на этих двоих много не наваришь.

Похитители подумали-подумали и поехали в Бештой за одеждой для парней. В Бештое они купили заложникам новые кроссовки и хорошие джинсы, и переодели их в эту одежду. А затем они поехали в гости к Арзо Хаджиеву и рассказали, что у них есть два заложника-кумыка, один из которых – финдиректор на заводе Кемировых, а другой – его зам, и что они хотели бы получить за этих двух заложников по двадцать тысяч долларов, так как они побаиваются связываться с Джамалудином.

Хаджиев поторговался и купил обоих парней за десять тысяч долларов. Перед обменом продавцы как следует побили парней и велели им держать язык за зубами. Да оно и не потребовалось, потому что никто в чеченском дворе с заложниками не разговаривал. После этого Хаджиев позвонил Джамалудину и попросил за каждого заложника по миллиону.

– Эти люди не имеют ко мне никакого отношения, – сказал Джамалудин, – сколько ты заплатил за них этим мошенникам?

– Тридцать тысяч, – ответил Арзо.

– Я заплачу за каждого по три тысячи, как за русского солдата, и еще столько же за работу, – сказал Джамалудин, – но сверху я не дам ни копейки.

Арзо был сильно недоволен этим ответом. Он попытался перепродать парней сначала Ахмадовым, а потом Бараеву, но к этому времени вся Чечня знала, как Арзо купил «финдиректора Джамалудина», и пристроить кумыков было труднее, чем акции МММ.

В конце концов Арзо позвонил Джамалудину и сказал, что согласен на его сумму. Когда они договорились, Джамалудин положил трубку, рассмеялся и сказал своим людям:

– Бизнес по-чеченски. Попросить два лимона, сломать жизнь двум матерям, а вышибить в итоге полкило зубов и шесть тысяч долларов.

В назначенное время Арзо и Джамалудин подъехали к Ровенскому блокпосту. Сначала подъехали машины со снайперами, которые залегли в кустах, чтобы избавить обе стороны от искушения сделать какую-нибудь глупость, а потом из двух машин вышли Арзо и Джамалудин.

Они подошли к клумбе возле блокпоста. Поперек клумбы шла цементная дорожка, и когда-то по обе стороны этой дорожки цветами высаживали герб СССР. Теперь эта клумба считалась самым открытым местом, в которое удобнее всего было стрелять снайперам, если что пойдет не так.

Джамалудин протянул Арзо деньги, и чеченец почувствовал себя так, как будто ему снова двенадцать лет, и мать дает ему девятнадцать копеек на мороженое. Арзо взял деньги и, не сказав ни слова, пошел к своим. На аварской стороне блокпоста освобожденных пленников уже сажали в машину.

Джамалудин вернулся к своему «Крузеру» и увидел, что оба кумыка сидят бледные, как пенопласт, и держат руки между колен.

– Что с тобой? – спросил он у того парня, который был постарше.

То т ничего не ответил, а только смотрел на Джамалудина дикими глазами. Джамалудин схватил парня и раздернул на нем рубашку, полагая, что его сильно избили, но ничего такого, кроме старых синяков, на парне не было. Тогда Джамалудин сдернул с парня штаны, и он увидел, что вместо трусов у него там все замотано полотенцем, и это полотенце бурое от крови.

Джамалудин обернулся и увидел, что первая «Нива», в которой сидит Арзо, уже отъехала довольно далеко и вот-вот скроется за поворотом горного серпантина, а во вторую как раз грузятся снайперы.

Джамалудин распахнул багажник «Крузера» и достал оттуда снаряженный гранатомет. Он встал на одно колено, прицелился и выстрелил.

«Нива» со снайперами сгорела раньше, чем расшиблась о дно ущелья. Из-за этого случая отношения между Арзо Хаджиевым и Джамалудином Кемировым сильно испортились.