Время вспомнить все - Андрей Воронин Страница 2

Машина, проехав короткими толчками еще метров двести, замерла. Витек выглянул в окно.

– Что за херня? А где «Красный мак»?

– Уже год его нет, – запинаясь, произнес молодой таксист.

– Как это нет?

– Поменяли.., другое теперь здесь заведение. Но тоже выпить можно и погудеть. Я иногда подвожу сюда ребят. Рок-клуб «Локомотив» называется.

– «Локомотив»? Спортсмены, что ли?

– Нет, всякие сюда ходят, – таксисту хотелось, чтобы эти двое как можно скорее покинули его машину, он был готов даже к тому, что они ему не заплатят.

Он уже увидел двух длинноногих девиц на тротуаре, ловивших машину. Никто пока еще не остановился, и он имел шанс заполучить пассажирок – уехать отсюда. Но расплатились с ним щедро, даже не потребовав сдачу. Двое парней – Витек и Андрюха – выбрались из автомобиля, таксист тут же рванул с места.

– Испугался.

– Думаешь? – спросил Витек.

– Еще бы! По его роже видно, у него ворот на рубашке стал мокрый.

– А может он даже в штаны наделал, когда ты его за руку цапнул.

– Не думаю, Витек. Вот же, суки, такое место, «Красный мак» испаскудили! Мы в нем с тобой столько перепили, стольких баб сняли, а тут, на тебе, хрен знает, что такое! «Локомотив» какой-то, колокол, смотри, железнодорожный болтается у самого входа и звезда над дверью с паровоза снятая.

– Ха-ха-ха, – выдохнул Виктор Каверин, он же Витек, он же старший сержант спецназа ГРУ.

Они вдвоем, Виктор Каверин вместе с Андреем Сизовым, не так давно вернулись из Чечни, куда их группу забрасывали для выполнения задания, а потом продержали еще месяц, затыкая ими всякие дыры, к которым спецназ ГРУ не имел никакого отношения. В Чечне они были уже в третий раз. Почти целый год, проведенный на войне, изменил их разительно. Если за год до Чечни они выглядели как солдаты, то теперь они больше походили на бандитов, которые не боятся абсолютно ничего.

Витек подошел к стеклянной двери в белой пластиковой раме и кулаком ударил по начищенному колоколу. Тот отозвался жалобным надтреснутым звоном.

– Как в церкви на похоронах, – засмеялся Андрей, ухватившись за кронштейн, на котором висел колокол, и легко на нем подтягиваясь.

– Эй, кончай, оторвешь еще, как-никак под сотню килограммов весишь, – Витек несильно ударил его кулаком в живот.

Андрей пружинисто спрыгнул и рванул дверь. Вход в рок-клуб охраняли двое парней из собственной службы безопасности. Парни нехилые, но по сравнению со спецназовцами – тщедушные.

– Здорово, мужики, – сказал Витек, прищурившись.

Он смотрел на парней в черной форме так, как смотрят на врагов, которых следует немедленно уничтожить.

– Чего вам? – осторожно поинтересовался один из охранников клуба.

– Выпить-то здесь можно, мужики? – и Витек протянул руку. ;

Охраннику пришлось поздороваться, потому что не сделай он этого, ладонь могла сжаться в кулак. С такими лучше по хорошему, придут, посидят, выпьют и свалят.

А может, баб зацепят. Но приглядываться к ним нужно.

– Можно и выпить. Только с собой у нас приносить нельзя.

– Было бы у нас с собой, – встрял Андрей, – мы бы, хрен, к вам пришли.

– Двенадцать тысяч за вход.

– Это за что же? – осклабился Виктор Каверин.

– За музыку.

– Чего тогда тихо?

– Перерыв, группы меняются. У нас сегодня, – охранник хотел сказать, какие группы сегодня играют, но потом понял, этим парням все равно, работает магнитофон или музыка играет в живую, им главное, чтобы водка была и пиво.

Они купили билеты. Обыскивать их никто не решился. Вразвалку парни отправились по длинному коридору, в конце которого ярко горели лампы. Они вошли в довольно-таки просторный зал с низким потолком и остановились. Убранство зала было своеобразным, казалось, будто они попали в огромный железнодорожный вагон. На сцене из разреза занавеса торчал нос паровоза с яркой, выкрашенной флуоресцентной краской звездой, украшенной мигающими лампочками. Из трубы рвалось, подгоняемое вентилятором, красное шелковое пламя.

– Ничего себе! – сказал Витек, запуская руки в карманы и оглядывая сцену, на которой сидели музыканты – трое длинноволосых парней и девица в очень короткой кожаной юбке и в огромных, как буханки формового хлеба, ботинках.

Парни дергали струны гитары, настраивая их в унисон, а девица щелкала ногтем по сверкающему камертону.

– Мы там, бля, кровь проливали, а они, патлатые Пидары, такой «Красный мак» испортили. Где наш столик стоял?

– Тяжело.., но кажется там. Пошли.

Поглядывая на музыкантов, парни пробрались в угол зала. Им приходилось обходить столики, у которых стояли свинченные из вагонов электричек деревянные сиденья. Окон здесь не было, на стенах были укреплены ложные окна, снятые со старых вагонов, а за стеклами ярко горели подсвеченные фотографические пейзажи.

– Как в поезде едем.

– Дембельский поезд, – рассмеялся Андрей, садясь на жесткую лавку. – Только рюкзака нет, да автомат между ног не торчит.

– Между ног у нас не автомат торчать должен, не в командировке, на отдыхе, – напомнил Андрей.

Рядом со столом высилась настоящая железнодорожная стрелка. Витек подергал рычаг, но он был намертво закреплен.

– Смотри, нам зеленый горит, – Андрей указал рукой на сцену, где загорелся зеленым светом семафор.

Публика еще только наполовину наполнила зал. Молодые парни, по большей части с длинными волосами в черных майках с самой разнообразной символикой, потягивали пиво из больших пластиковых стаканов.

Девицы тусовались не во вкусе спецназовцев – худосочные, почти без грудей. Цепи, браслеты, куртки в заклепках – этого водилось в изобилии.

Витек потянул носом:

– Дурь курят.

Чувствовался застоявшийся запах легких наркотиков.

– Ну что, раз зеленый, значит, поехали.

Андрей осмотрелся. Увидел за два столика от себя официантку в короткой юбке и в форменной фуражке железнодорожника.

– Эй! – крикнул он и громко трижды щелкнул пальцами.

Девушка обернулась. Ею оказалась мулатка лет двадцати, выкрашенная в блондинку. От неожиданности Андрей даже ойкнул, а затем произнес:

– Во бля! Ты знаешь, Витек, никогда с негритянками не трахался.

Ни один мускул на лице мулатки не дрогнул, она подошла и спросила, что ребята хотят. Девушка сразу определила, эти двое – случайные посетители.

– А что у тебя есть? – нагло глядя в разрез блузки на цепочку с православным крестиком, поинтересовался Каверин.