Проклятие чужого золота - Борис Бабкин Страница 2

– Мутит он, хрыч старый. Нашел, говорит, в электричке. Его сейчас Громила обрабатывает. Наверняка он кому-то металл вез.

* * *

– Хорошо, что не сломал, – усмехнулась, снимая резиновые перчатки, женщина, – просто сильный ушиб. Ходить нормально сможете недели через две.

– Раньше, – опуская штанину, вздохнул пожилой. – На мне, как на волке, все быстро заживает.

– Обычно говорят – как на собаке, – улыбнулась она.

– У нас в тайге чаще упоминают волков, житья от них нет. Ведь волк как в стадо попадет, режет и режет. Ему бы…

– Откуда у вас золото? – перебила женщина.

– Так я ж рассказывал тому, кто спрашивал, что нашел в электричке. В Туле у приятеля старинного был. Точнее, приехал, а его нету. Я и поехал назад, в столицу. Там в гостинице остановился. Ну а потом…

– Ведь вы не дурак, зачем же врете? Если кому-то привезли, то…

– Погодь, дочка, – остановил женщину старик, – ежели я кому-то, как ты говоришь, привез, зачем бы я тогда в ломбард этот хренов пошел? Я-то думал, эти двое купят все. Сколь дадут, столь и взял бы. Ведь не мое это. С золотом никогда не связывался. Пушнина – да, а чтоб золото – ни в жизнь не взял бы в тайге или еще где. А тут, хрен старый, на сумку польстился. Да надо мне было сразу посмотреть, что там лежит. Увидел бы золото, выбросил бы. Ну а я на первой же станции вышел и глянул в туалете. А в мешочке золотишко. Мне бы, дурню, выбросить его к чертовой бабушке, а я зажадничал. Приехал в Москву и в ломбард этот потащился… чтоб ломбардишки оба слюной захлебнулись.

Женщина рассмеялась:

– Ладно, отдыхайте. – Она вышла и закрыла дверь.

– А пожрать не дадут? – громко спросил он.

Тула

– Не было его, – нервно говорила в сотовый светловолосая крепкая женщина. – Ты сказал, что приедет позавчера. А его так и не было. Да я как привязанная сидела, никуда не выходила. Где он?

– Так и не появился? – спросила по телефону женщина лет тридцати пяти.

– Нет, мама, – услышала она голос маленькой девочки. – Я помню, как ты говорила, чтобы дед позвонил сразу, если приедет. Не было его.

– Ты никому дверь не открывай, – напомнила мать. – Конечно, если дедушка придет, тогда впусти.

– Хорошо.

Женщина положила трубку и тяжело вздохнула.

– Что случилось, Вика? – спросила печатавшая на машинке толстуха.

– Отец пропал. Уехал Москву посмотреть, и нет его уже два дня. Я уж в милицию обращалась, но там ничего не знают. Все больницы обзвонила. Куда делся?

– Так ты бы Витьке своему сказала. Он все-таки милиционер.

– Он уже не мой, – сердито напомнила Виктория.

– Да ты только пальцем помани, прибежит.

– Мне он не нужен.

– Снова Василиса пытается вас помирить, – улыбнулась сидевшая за кассой женщина.

– Что-то покупателей нет, – удивленно проговорила Вика.

– Подожди, – улыбнулась кассирша, – сейчас нахлынет волна. Все свежий хлебушек любят. Знаешь, порой просто зло берет. Колбаски грамм двести, сырка столько же, – передразнила она кого-то, – маслица сто граммов. Так бери пачку, но нет, отрежьте, пожалуйста. Вот и режешь эти сто грамм. Чтоб не меньше и не больше. На кассе, конечно, лучше, но тоже порой нервов не хватает. Начинают сдачу пересчитывать, и еще хуже, если просчитаешься, приходится из своего кармана деньги добавлять. А почему ты Виктора-то наладила? Ведь все-таки детям отец нужен.

– Перестаньте, – рассердилась Виктория. – Я в вашу жизнь не лезу, не суйте и вы свой нос в мою.

В магазин вошел солидный мужчина.

– Слушай, Ледов, – сказал плотный мужчина маленького роста, – что-то ты раскис. Ведь осталось всего три дня.

– Все будет нормалек, Степан Анатольевич, – допив из горлышка пиво, усмехнулся заметно опьяневший его высокий крепкий собеседник. – Я в порядке буду. Сейчас просто расслабился. Все-таки, так сказать, не у дел.

– Вот что я тебе скажу, Ледов, тебя же наши клиенты видят. А ты опустился. Небритый, морда как у алкаша. Одет черт-те во что. Ну, понимаю я, жена ушла. Так ты же все-таки…

– Все будет нормалек, – повторил Ледов.

– И говорить-то уже разучился, – сердито произнес Степан Анатольевич. – Нормалек. Как малолетка, который впервые в камеру попал. Вот что я тебе скажу: если это будет продолжаться, я тебя к чертовой матери вышибу. Понятно?

– Так точно! – Вскочив, Ледов стукнул босыми пятками.

– Ведь твой отец мне другом был и сотрудником настоящим. Так что не испытывай ты моего терпения.

– Знаете что, товарищ полковник, – усмехнулся, открывая холодильник, Ледов, – не надо мне постоянно этим в морду тыкать. Конечно, отец был классным ментом. Я тоже, между прочим, не так уж плох. И преступников…

– Хватит, Виктор, – резко перебил его полковник. – Я тебе говорю, что Иван не одобрил бы твое поведение. Ну, ушла жена, так сам виноват. Связался черт знает с кем.

– Ладно, Степан Анатольевич, – вздохнул Виктор. – Я все понимаю. Но у меня с той бабой ничего не было, врет она. Я помогал тетке. Ну, потом выпили, а проснулся я у этой шалавы в постели, башка гудит…

– Знаешь, это ты Вике сказки рассказывай, – усмехнулся полковник. – Раньше, в советские времена, тебя бы, конечно, вздули как следует. Может, даже из угрозыска попросили бы. А сейчас, – он махнул рукой, – ты в отпуске, и твоя личная жизнь никого не касается…

– Да меня она касается! – закричал Виктор. – Мне что, эту тварь пристрелить?

– Вот что я тебе скажу: ты ничего такого не говорил, а я не слышал. Но прошу, бросай ты пьянство. Немедленно бросай. Я к тебе не для того зашел. Твой знакомый объявился. – Виктор вопросительно посмотрел на полковника. – Горцов приехал.

– Горец? – удивился Виктор. – Но как? Ему же пятнадцать давали три года назад. И, как я понял, он не сбежал.

– Нашли убийцу Орлова, – вздохнул полковник, – в Москве взяли. И все улики на него указывают. Гастролер, домушник. Орлов застал его на даче. Ну тот его и шарахнул по голове монтировкой. В перчатках был. А у Горцова колесо как раз около дачи Орлова пробило. Он монтировку подобрал и сунул в машину. Вот почему его «девятку» видели у дачи Орлова.

– Выходит, ни за что Виталика сажали? Нормально получается. Но тогда какого хрена он сопротивление оказывал? Его же чуть не убили тогда.

– Горец уголовник, был судим за разбой. Двенадцать давали, но объявили амнистию, мать ее в душу, и бывшему воину-афганцу сократили срок. Сила у него есть, и разными этими кьякалками он с детства занимался. Еще когда за каратэ срок давали, он в платную секцию ходил.

– И что теперь?

– Да непонятно, зачем он вернулся. Правда, ему теперь должны выплатить какую-то сумму как невинно осужденному. Но он сопротивление оказывал, ствол у него был. Вот по этим статьям он трешку и отсидел. Хотя за это менее пяти не дают, но тут, сам понимаешь, повесили на человека убийство и срок дали. В общем, он сейчас в деревне у матери. Она же, когда его забрали как убийцу, слегла сразу. Короче, он у нее сейчас. Поэтому я и приехал к тебе. Будь поосторожнее. Горец мстительный тип и не знает, что такое страх. Если мать умрет, он вразнос пойдет и виноватых искать станет. А ты все-таки ранил его тогда.