Пятьдесят на пятьдесят - Феликс Фрэнсис Страница 2

Я смотрел на него сверху вниз, с высоты своего положения, с металлической платформы высотой в фут. Седовласый господин лет под шестьдесят или шестьдесят с небольшим, в кремовом льняном костюме, под пиджаком голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговкой. Я позавидовал его легкому и наверняка прохладному наряду.

— Послушайте, — сказал я. — Я занят. Хотите поговорить, приходите попозже, после начала скачек. А теперь, пожалуйста, отойдите в сторону.

— О, — повторил он. — Простите.

И отошел, но всего на несколько шагов, где остался стоять и смотреть на меня. И мне почему-то стало не по себе.

— Взвешивания начались, — объявил голос из динамиков.

Подошла дама в соломенной шляпке, протянула мне билет. Я взял. Вверху было напечатано: «ДОВЕРЯЙ ТЕДДИ ТЭЛБОТУ», как и на всех остальных наших билетах. Этот выиграл в предыдущем забеге, первом из многих. Сегодня принято указывать на этой бумажке сумму потенциального выигрыша, и я отдал ей деньги, затем разорвал билет пополам и бросил обрывки в стоявшую слева от меня бумагорезательную машину. Вся эта процедура прошла молча, слова тут были не нужны.

И вот передо мной начала выстраиваться очередь обладателей выигравших билетов.

Подошла Бетси, подружка Луки, встала слева от меня. И начала выплачивать выигрыши, я же принимал ставки на новые скачки. Лука сверялся с монитором и исправлял цифры на табло согласно поступающим ставкам, которые принимал я, а также ставкам и общему раскладу, выложенным в Интернете. Подведение баланса, сопоставление потенциальных выигрышей и потенциальных потерь, причем он всегда старался держать обе эти возможности в приемлемых рамках.

На нашем табло была выведена моя фамилия, я являлся держателем наличности, переходившей в мои руки из рук игроков, но на деле именно Лука со своим компьютером был настоящим букмекером, делал ставки онлайн, устанавливал цены, которые затем появятся на табло, всегда старался удержать наш предполагаемый доход на уровне свыше ста процентов, как и указывалось на его мониторе. Все, что свыше ста процентов, называлось надбавкой и составляло, по сути, нашу прибыль, за вычетом указанных ста процентов. И нашей целью было удержать надбавку в районе примерно девяти процентов. Вся остальная математика сводилась у нас к приему ставок в правильных пропорциях, с учетом нашего интереса, что мы и пытались обеспечить, постоянно меняя цифры на табло. Впрочем, далеко не всегда понтеры подыгрывали нашим планам, а потому Лука из кожи вон лез, чтобы компенсировать возможные потери, делая ставки и выкладывая их в Интернете.

Компьютер был нашим лучшим другом и одновременно — злейшим врагом. Нам хотелось думать, что он наш раб, исполняет данные ему задания лучше, чем мы сделали бы это сами. Но в реальности компьютер был господином, а мы — его рабами. Анализ и цифры на мониторе руководили нашими решениями, это несомненно. Технология, а вовсе не интуиция — вот тот идол, которому все мы теперь поклоняемся.

Так и тянулся этот день. Становилось все жарче и жарче, шея под воротником вспотела, когда солнце прорвало пелену облаков; все новые и новые победители скачек, на которых делались крупные ставки, продолжали обогащать игроков и разорять нас.

«Совсем необязательно было надевать этот костюм», — подумал я, ведь наша контора находилась не в королевском секторе. Зато мы располагались ближе других ко входу в этот самый сектор — выгодная позиция, — и многие наши клиенты носили именные пластиковые бляхи, являвшиеся пропуском в «святилище». Кроме того, мой дед всегда надевал «на работу» парадный костюм и, когда мне стукнуло восемнадцать, настоял, чтоб и я был одет соответствующе. Еще слава богу, что мы с ним обходились без цилиндров.

Сам я никогда не настаивал, чтобы нас пропустили в королевский сектор, по той простой причине, что по ту сторону ограждения не было букмекерских контор. Порой я задавался вопросом: не является ли принадлежность к миру букмекеров своего рода дисквалификацией? Так некогда разведенных дам не допускали на великосветские тусовки.

Еще один фаворит выиграл пятые по счету скачки, о чем свидетельствовал радостный рев толпы на трибунах. Я огорченно вздохнул.

— Все не так плохо, — шепнул мне на ухо Лука. — Большую часть этих расходов я уже покрыл.

— Хорошо, — бросил я через плечо.

Вереница «дешевых» победителей вынуждала нас пытаться компенсировать потери, немного спуская предлагаемые на табло расценки. В отличие от обычной букмекерской конторы игроки на ипподроме пускались на поиски наивысших расценок, поскольку это сулило им больший доход по ставкам, в том случае, конечно, если их лошадь выигрывала. Так что более низкие расценки означали, что бизнес у нас не такой уж и процветающий. Даже наши постоянные клиенты стремились найти более выгодные предложения, чем у нас, — преданности от игроков не дождешься.

Мужчина в льняном костюме стоял в пяти ярдах и наблюдал.

— Закрой амбразуру, — попросил я Бетси. — Мне надо отлить.

— Валяй, — кивнула она.

Я подошел к мужчине.

— Чего вы хотите? — спросил я.

— Ничего, — ответил он. — Просто стою и смотрю.

— Зачем?

— Да просто так.

— Тогда почему бы не пойти и не поискать другой объект для наблюдений? — многозначительно произнес я.

— Но я же не делаю ничего плохого, — обиженно протянул он.

— Может, и нет, но мне это не нравится, — сказал я. — Так что уходите. Сейчас же.

Я прошел мимо него и свернул в коридор в поисках мужского туалета.

А когда вернулся, его уже не было.

— Спасибо, — сказал я Бетси и занял свое место. — Налетай! — крикнул я группе людей, проходивших мимо. — Делайте ваши ставки, господа! Одиннадцать к четырем.

Несколько билетиков у нас купили, но бизнес шел вяло. Каждый забег заканчивался не в нашу пользу, что вообще-то в порядке вещей. Такое бывает. Но при таком раскладе чем больше ставок мы принимали, тем больше денег теряли.

Однако мы были вознаграждены в последнем забеге, когда первым пришел какой-то аутсайдер, котирующийся двадцать к одному, на фаворита ставили почти все, а он подвел.

— Эта лошадка спасла наши шкуры, — улыбаясь во весь рот, заметил Лука.

— Ты хотел сказать, сохранила тебе работу, — улыбнулся я в ответ.

— В твоих мечтах, — ответил он.

Скорее в моих ночных кошмарах.

— Так что там в целом? — спросил его я.

В старые добрые времена об этом можно было судить по толщине пачки банкнот у меня в кармане, но теперь следовало учитывать баланс на кредитной карте и данные Интернета.

— Мы в минусе на тысячу пятьсот шестьдесят два фунта, — ответил Лука, сверившись с показателями на мониторе.

— Могло быть и хуже, — сказал я. Вспомнился первый день скачек в Аскоте, вторник, когда мы также потеряли деньги.