Разведывательно-диверсионная группа. Кэт - Андрей Негривода Страница 2

«Как же все это начиналось?» – Андрей опять был наедине со своими мыслями.

Его суровое лицо было освещено голубоватым светом компьютерного монитора. Это свечение было единственным в этой, такой большой и такой чужой ему, квартире – его полуторагодовалый сын, его Максимка, уже давным-давно смотрел свои цветные детские сны, смешно сопя в нос и чмокая губами, а «мадамы», как про себя называл их Андрей, в кругу своих очередных гостей допивали, судя по воплям, вторую бутылку «белой», закрывшись от него в «маминых апартаментах» и отгородившись стеной отчуждения... Так продолжалось вот уже четвертый месяц...

Андрей опять был один...

Одинокий «пес войны»...

Обретший наконец-то такого долгожданного сына... И «семью»...

Опять один на один со своими мыслями и воспоминаниями...

«Терпи, солдат! Уже немного... Сам же ведь учил других – солдат сначала бежит сколько может, а потом – сколько нужно!.. Так что... Терпеть!.. Еще немного... Уже и билет на руках, и все проблемы с документами решил... Еще три недели, и все... А все ли?.. 6 июля твой самолет взлетит, унося постаревшего Филина в Одессу... Девять лет. ДЕВЯТЬ!!! Как отсидел по 102-й за то „мочилово“ в 95-м... Одесса! Одесса!!! Домой... Дай-то бог... Чтобы все наконец-то так и случилось... Девять лет! Тебе, Филин, уже почти 37... А сколько всего было за эти годы!.. Мама дорогая!.. Сколько всего произошло!.. Знать бы тогда, у трапа „Шостаковича“!.. Унижения, работа, как у раба... Та стройка, на которой ты разбился, упав в шахту лифта с 12 метров... На бетон... Спасибо „Витязю“ – выжил... Летел спиной, а приземлился на „четыре точки“, как кот, вывернулся в полете... Только морду на бетоне „оставил“ да колено, то, которое еще в Афгане осколком пометили, разбил... В кашу... Операции... 3 месяца в коляске... Инвалидность... Но!.. Встал же! Потом заводы... Работа на пределе... Развод с Аней... Спасибо тебе, господи, что отвел тогда мою руку от нее и двоих ее „друзей“, когда застал их в своем доме... И... Легион... „International France Legion“... И опять служба. Только теперь... Для кого и за что? А чем было еще заняться?! Только теперь... Братство „Диких Гусей“... Soldiers of fortune... А какие неожиданные встречи случались! В джунглях Латинской Америки, Африки, в заоблачной выси Тибета – вспомнить, и то жутко!.. Некогда огромная, сильнейшая держава обнищала вмиг, да и выбросила за ненадобностью из своей армии „постаревших“ ее „ветеранов“ под видом сокращения ВС. Да только не подумали Большие Лампасники о том, что этим, тридцатилетним по большей части или немногим более того, мужикам податься-то и некуда! Именно они, рожденные с 62-го по 68-й, надевшие офицерские погоны, и были теми „ремесленниками“ войны, которые не успели получить два просвета на погоны [2]и потому «откушали» вместе со своими солдатиками все, что предложила им «откушать» Родина в смутное время перестройки... А потом... Потом, не сказав спасибо, отправила на нищенскую пенсию – «младший оф. состав»... И не учла того, что они, профессионалы войны, более как стрелять, толком-то и не умеют ничего... Тарас породил своего сына, а убить не сумел – перестроился, демократизировался... И пошли его сыны, обиженные невниманием и презрением, по миру счастье искать да опыт свой бесценный предлагать... И нашли свое место... «Солдаты удачи»... И Филин не стал исключением, чего скрывать-то... И опять с «оптикой»... Дай-то бог, чтобы все наконец-то закончилось! Пусть так и случится! Господь – велик! Он не оставит меня... Молю тебя, господи, на тебя уповаю, на милость твою и благодать!..»

Андрей перекрестился на крохотную, в пол-ладони, иконку, посмотрел на святые лики Иисуса и Девы Марии и...

Опять углубился в свои мысли...

«...Девять лет! Кто бы мог сказать тогда, в 95-м, что все пойдет именно так, как пошло? Кто знать-то мог! Девять лет! Добровольная тюрьма... – Он вздохнул тяжело. – Может, и права была мать, когда говорила остаться? Да только... Кто о том знать может?.. Да уж: „Нам не дано предугадать“. Ну, ничего... Скоро уже, очень скоро! Пацанов своих увижу! Пацанов... Им всем уже за „сороковник“ перевалило, пацанам-то... Девчонок... Синичку, Прапорщика, а вот Амазонку вряд ли – времени не хватит... Какие они теперь, мои такие дорогие до сих пор и такие далекие „боевые подруги“?.. Э-эх-х!!! Жизнь!.. А там... Максимку буду на ноги поднимать... Всего-то и есть у меня две недели надышаться Одессой за все девять лет – возвращаться все же придется. Да уж... Лина вернуться в Одессу никогда и ни за что не согласится, разве что стану миллионером в одночасье. У Максимки по документам нет отца: статус „матери-одиночки“ – очень выгодный статус...»

Андрей улыбнулся грустно, вспоминая мордаху спавшего в соседней комнате сына.

«Вот так, господин, теперь уже трижды, капитан [3]. – Андрей погладил пальцами две «шпалы», означавшие звание «capitan», на легионовском берете. – Ты как фантом, добрый ангел – трудишься для семьи, деньги носишь, а тебя нет! Ну, ничего... Главное, чтобы Максик здоровым и умным рос! А жизнь... Она потом все на свои места расставит – кто прав, кто...»