Братство волков - Сергей Соболев Страница 2

– Классно…

– Ну, и уже этой осенью, Галчонок, подадим заявление в ЗАГС.

Они находились в парке уже не менее полутора часов. А может, и больше, кто знает – само время для этой парочки, казалось, исчезло.

Однако же в какой-то момент стали происходить некие события, которые даже этих двух влюбленных молодых людей, не замечающих, казалось бы, ничего вокруг, заставили перенестись обратно в реальный мир.

Сначала послышался шум автомобильного двигателя. И сразу же с параллельной западному периметру парка улицы, по другую сторону которой находятся частные дома, через проем в живой изгороди на выложенную плиткой площадку перед братской могилой свернул какой-то транспорт…

Свет автомобильных фар на короткие мгновения выхватил из темноты массивный постамент с наклонно установленной на нем «тридцатьчетверкой», чье дуло почему-то было направлено в сторону Кавказских гор, гранитный обелиск братской могилы, заросли сирени, в которых эти двое устроились на лавочке… Но тут же и погас, отчего, как показалось, стало еще темнее, чем прежде.

Водитель, выключив фары, не стал глушить двигатель. Анатолий поднялся. Выходить из этого укрытия на площадку он не торопился (да и не собирался этого делать). Положил руку на плечо девушке, как бы показывая, что он рядом, он с ней, поэтому бояться нечего. Луна как будто специально, словно ночное светило не хотело быть свидетелем происходящему, скрылась за облаками. Фонари в этой части парка из-за продолжающейся вот уже два года реконструкции не горели, поэтому Анатолий смог разглядеть не так уж много: ему виден через листву лишь темный силуэт машины – это микроавтобус или же небольшой грузовой фургон…

– Что там, Толя? – шепотом спросила девушка. – Может, нам лучше уйти отсюда?

– Тс-сс…

Парень и сам толком не знал, что теперь делать, как именно следует поступить. Оставаться ли им и далее в этом их временном укрытии, рассчитывая, что визитер или визитеры уже вскоре уберутся отсюда? Или же выйти и, пройдя наискосок через площадку перед мемориалом, самим покинуть парк? Единственное, в чем он был убежден, так это в том, что машина, свернувшая к мемориалу, не полицейская, не патрульная…

Отчетливо послышался металлический лязг – кто-то открыл кормовую дверь фургона. Возле машины теперь были видны два человеческих силуэта… Анатолию показалось, что как минимум у одного из них, того, кто выбрался из кресла водителя, чем-то замотано лицо – шарфом или косынкой. Он продолжал смотреть в ту сторону. Ситуация пока не вызывала беспокойства; скорее ему было любопытно, кто они такие и с какой целью приехали к мемориалу.

Прозвучал негромкий говор; но слов Анатолий разобрать не смог. Зато увидел, как эти двое достали из грузового отсека через задние дверцы какой-то продолговатый предмет… нечто вроде большого ящика. Поставили его на землю – в аккурат посреди площадки. С тем же знакомым уже слуху металлическим звуком затворилась – затворили, вернее, – кормовая дверь фургона. Затем тот, чье лицо было замотано шарфом, обошел транспорт вокруг, словно хотел убедиться, что ничего лишнего, кроме ранее извлеченного предмета, они здесь не оставили, после чего уселся обратно в кресло водителя. Другой, тоже не медля, забрался в фургон через правую дверцу.

Водитель начал сдавать кормой, но в этот момент у него вдруг вырубило заднюю передачу!.. Причем уже при трогании основательно трясло, а затем сцепление вовсе пропало… Вновь завелся… И вновь после тряски вырубило заднюю.

Анатолий, услышав звук движка – а это был «газелевский» 405-й, тут и к бабке не ходи, – услышав также характерные и легко им читаемые звуки, издаваемые при переключении полудефектной КПП, вдруг подался вперед…

Может быть, он и вышел бы из этого их укрытия, но Галка успела схватить его за руку.

– Куда ты?! – испуганно прошептала она. – Зачем? Не ходи!..

Водитель наконец догадался включить первую скорость… Фургон медленно обогнул оставленный на площадке предмет по дуге. Затем водитель переключился на вторую и тем же путем, через прогал в зеленой изгороди, выехал из мемориальной части парка, моргнув напоследок габаритными огнями.

– Уехали? – поднимаясь со скамьи, спросила девушка. – Уф-ф…

– Ну, и чего ты испугалась, дурочка? – парень поправил у нее на плечах джинсовую куртку. – Я же с тобой!

– У меня до сих пор сердце колотится! Пойдем, Толя! – Она взяла парня под руку. – А ты что… ты хотел к ним выйти?

– С чего ты взяла?

– Мне показалось… Может, кто из твоих знакомых?

– Да так… – неохотно сказал Анатолий. – Не знаю даже…

Он вдруг осекся (они как раз вышли на площадку). Оба, парень и девушка, некоторое время молчали, с удивлением разглядывая предмет, оставленный теми, кто только что потревожил их своим внезапным появлением.

– Фига себе, – пробормотал парень. – Вот это да…

Он достал из кармана сигареты и зажигалку. Прикурив, присел на корточки возле этого продолговатого ящика. Чиркнув еще раз, провел зажигалкой вдоль «ящика»… Хотя фургон уже уехал, ему вдруг стало не по себе. Более того, у него даже волосы зашевелились на голове.

– Гроб, – ахнул он. – В натуре… настоящий гроб!

– Толя, п-пойдем! – упавшим голосом сказала девушка. – Нет, нет… не вздумай… оставь это! – вскрикнула она. – Не трогай его!

– А чего там может быть такого страшного? – храбрясь, сказал парень. – Кроме покойника… Ладно… – поднимаясь, сказал он. – Я и не собирался его открывать. Ну, все, все… успокойся! – Увидев, что девушку трясет от страха, Анатолий обнял ее за плечи. – Пойдем, Галчонок… ну их всех!

Уже в проходе он еще раз обернулся. Удивленно моргнул несколько раз, все еще не веря тому, что им довелось здесь увидеть.

Затем, крепко обняв испуганную девушку, повел ее в сторону расположенного всего в сотне шагов зданию общежития.

В рассветный час, когда выпала роса, по боковой аллее парка, заглядывая привычно в урны, обследуя иные углы и закутки на предмет оставленной здесь пустой стеклотары, брел человек в сильно поношенной плащевой куртке с рюкзачком за вислыми плечами.

Обычное дело – бомж Василий, переночевав в закутке под сценой летнего театрика, взялся спозаранку обследовать свою территорию. В рюкзаке у него позвякивали пивные бутылки. Но их было пока немного – с десяток. Обычно он за этих два или три утренних часа собирает от тридцати до сорока бутылок; денег за сданную в утренний поход стеклотару ему хватало на половинку батона и бутылку самого дешевого крепленого вина…

Василий, подойдя к скамье, поднял из травы три пустые бутылки. Сунул их уже в пакет, который достал из кармана. Затем направился по той же дорожке, выложенной новенькой, радующей глаз цветной плиткой в сторону мемориала – танк на постаменте находился всего в полусотне шагов.

Как и любой человек, он думал о своем, о насущном. «Сейчас такая жизнь пошла, – размышлял бомж Вася, – что всяк должен крутиться, выкручиваться, мараковать: как ему перебиться, чтоб не сдохнуть, как ему прожить хотя бы этот один грядущий день». Вот и он, парковый бомж, крутится и «маракует», как только может…