Мастер ликвидаций - Сергей Зверев Страница 2

«Если Катька выкидывает такие фортеля не в первый раз, то какого хрена ты столько лет терпишь рядом с собой эту шлюху?» – так и хотелось спросить Кудрявцеву, однако он промолчал. Не его это дело – вмешиваться в чужую семейную жизнь. Не его масштаб. А если этот остолоп Венька смотрит на Катькины выкрутасы сквозь пальцы, значит, на то есть свои причины. Может, он импотент? Или вообще голубой?

– Значит, ты против милиции? – на всякий случай переспросил Кудрявцев. – Может, все же позвонить начальнику угро? Он – друг моего бывшего шефа. Вместе рыбачат. Если надо, поднимет на ноги своих лучших сыщиков. Они тебе Катьку из-под земли достанут.

– Ну зачем же так, Петр Кузьмич? – мягко возразил Веня. – У людей и без этого полно забот. Мне прямо неловко перекладывать на них свои проблемы… Между прочим, я давно хотел сказать вам, да все не решался. В последние дни вы что-то неважно выглядите. Бледны, осунулись. Может, вам поехать домой и немного отдохнуть?

«Тебя бы на мое место, и ты был бы похож на бледную поганку», – подумал Кудрявцев и как можно вежливее сказал:

– Нет-нет, домой я поехать не могу.

– У вас усталый вид. Поезжайте. – Веня был на удивление настойчив. – А хотите, я позвоню нашему семейному доктору? Он приедет прямо к вам, давление измерит, сердце прослушает.

Только сейчас до Кудрявцева дошло, что его просто-напросто выпроваживают. А он-то, старый дуралей, решил посидеть у Веньки подольше, поддержать его морально. Не нуждается этот бизнесмен хренов в его поддержке. А ведь еще два года назад без совета и шагу не мог ступить: «Петр Кузьмич, а что вы думаете по этому поводу? А как бы вы поступили на моем месте?..» Зато теперь, когда власть в ФСБ переменилась и Петра Кузьмича вот-вот могли «попросить на пенсию», Венька, сучонок неблагодарный, отреагировал на это первым!

Кудрявцев едва не задохнулся от возмущения, едва не заехал стервецу по его поганой роже, но вовремя сумел взять себя в руки. Если рассуждать здраво, то откуда Веньке-то знать о его предполагающейся отставке. Откуда, если сам Кудрявцев еще не уверен – состоится ли эта отставка вообще… Слухи слухами, а сколько раз бывало, что тот, кого собирались уволить, становился чуть ли не первой скрипкой в оркестре…

Объяснение нетактичному поведению зятя было тут же придумано: просто-напросто нервничает. Все же Катька – его жена, и никакой он не бесчувственный чурбан, каким хочет казаться. Словом, вместо того чтобы устроить Веньке разнос по полной программе, Кудрявцев через силу улыбнулся.

– Ладно, уговорил. Пожалуй, поеду к себе.

– Поезжайте, Петр Кузьмич, поезжайте, – зять суетливо вскочил с дивана и первым направился к выходу. Кудрявцеву ничего не оставалось, как пойти за ним.

Уже стоя в прихожей и глядя в Венькины коровьи глаза, он сухо сказал:

– Если будут новости – дай мне знать. Звони в любое время дня и ночи.

– Непременно, Петр Кузьмич, непременно. Как только Катюша объявится, сразу позвоню.

От поспешных обещаний зятя здорово попахивало фальшью, и Кудрявцев вдруг понял, что ничуть не осуждает беспутную Катьку. Ну разве можно жить под одной крышей с человеком, который только и делает, что пытается сгладить острые углы. Всем задницу лижет, стелется перед каждой собакой – только бы на его счет не подумали ничего дурного. Скользкий, как уж. Это называется «хорошим воспитанием». Но рано или поздно, «хорошее воспитание» приедается. Как приторно-сладкая конфета. Становится противно до тошноты. Так что если Катька нашла этому лицемеру замену – флаг ей в руки…

Выйдя из квартиры Вениамина, Кудрявцев вздохнул с облегчением. Дышать сразу стало легче, хотя на лестничной площадке было здорово накурено. На этот раз Кудрявцева нисколько не раздражал сигаретный дым. По крайней мере, это был живой, человеческий запах. А в квартире у Веньки пахло чем-то приторно-сладким. Французскими духами, что ли? Странно, конечно, если духами. Катьки нет вот уже неделю, и запах, по идее, должен был давно выветриться…

В любое другое время Кудрявцева профессионально насторожило бы это несоответствие, но он был так озабочен исчезновением племянницы и так торопился покинуть квартиру зятя, что не мог думать ни о чем другом.