Таежный спрут - Сергей Зверев Страница 2

Какое нужно иметь мужество оставаться хрупкой бабой! Я взяла себя в руки, позвонила на мобильник Эмме с наказом увезти Антошку как можно дальше и ничего не говорить, вызвала полицию, «Скорую», закрыла говорилку и только после этого упала на кровать, чтобы забиться в истерике… Никто из «Бастиона» не прибыл на похороны. Всё прошло тихо, под шелест кладбищенских осинок. На церемонии присутствовали рано повзрослевший Антошка, я, поп Густав из местного прихода да пара каких-то кумушек с соседней улицы. На следующей неделе я продолжала носить траур. В черном одеянии, выгодно подчеркивающем вдовью изможденность, я ворвалась в одну из квартир над кабачком «Лангусты и омары» на Староместской площади в Праге. Там проживал некто Варягин, деятель от «Бастиона», глаза б мои его не видели. «Как вы меня нашли?» – он пребывал в замешательстве. Кутался в халат и старательно отводил глаза. «По запаху, – процедила я, – здесь пахнет предательством и совершенным наплевательством на судьбы своих товарищей. И не просто пахнет – воняет за версту». «Проходите, пани Шмидт», – Варягин с тоскливым вздохом посторонился. «И пройду!» – рявкнула я… Разумеется, беседа прошла на повышенных тонах. На другой день, как особа пробивная и имеющая некоторые заслуги перед «Бастионом», я была допущена под заплывающие поволокой очи шефа Пражского бюро. Старик также сидел в инвалидном кресле, на коленях его покоился дорогой плед, но, в отличие от Андрея Васильевича, он был жив. Я бы предпочла поменять их местами.

– Вы должны понять, Дина Александровна, до стабильности еще далековато и времена смутные. «Бастион» не имеет права светиться. А вы не имеете права обливать нас грязью. Ваши заслуги учтены, вам дарован дом с лифтом, садом и двумя спальнями; гражданство, полноценный отдых, разве не справедливо? Тогда почему же…

– Ваши люди сидят в Кремле, Юрий Иванович. По моим понятиям, там всё закончено, нация спасена, – возмущенно заявила я.

Морщинистая улыбка озарила изуродованное временем лицо старца.

– Было бы болото, Дина Александровна, а черти будут. Не мне вам объяснять, какие катаклизмы влечет за собой любая смена режимов. НПФ низложен, но недобитки на каждом углу и пакостят со всем усердием. Вы пришли поговорить?

– Я пришла проситься на родину, – твердо сказала я.

Шеф не стал задавать глупых вопросов. Он долго изучал мою каменную физиономию и в конце концов пришел к тому же выводу, что и я, стоя давеча перед зеркалом. Конечно, он не был глупцом.

– Мы подумаем, – медленно произнес старик.

– А также мне нужна информация о человеке по фамилии Туманов. Павел Игоревич Туманов. Он долгое время работал на «Бастион». В верхах не могут о нем не знать.

Старик кивнул.

– Хорошо, мы наведем справки.

– Это не все, – наглела я. – Мой сын очень впечатлительный мальчик, смерть Андрея Васильевича серьезно повлияла на его психику… И поэтому, знаете, везти ребенка за тридевять земель, за дальнейшими потрясениями… – тут я слегка зарделась, – было бы не по-матерински. Кроме того, у него имеются друзья в Чехии…

– Ремня ему надо, – проницательно заметил старик.

Совершенно верно, разведчики хреновы.

– Поэтому будет неплохо, если моего мальчика пристроят в лицей при университете в Шватлоу. Говорят, там сносный пансион и перспективы… А с учетом моих заслуг перед Родиной… – тут я окончательно покраснела.

Старик не выдержал, рассмеялся.

– А вы, погляжу, не простых свиней, Дина Александровна…

– Итак? – Я встала в позу, изображая обиженную добродетель. Каких я свиней, это вскрытие покажет.

– Хорошо, – шеф миролюбиво опустил голову. – Мы подумаем.

Прошло пять дней. Я возвращалась своим ходом из Шватлоу. Шел снежок, мелькали телефонные будки. Всю дорогу мне не давала покоя одна надоедливая мысль. Вернее, картинка в голове. Уж больно возбужденным казался мой Антошка в момент расставания. Складывалось впечатление, что его больше волнует не предстоящее исчезновение матери (как минимум на полгода), а грядущая встреча с одной обесцвеченной и обезличенной блондинкой, которая, по данным моей разведки, проживала в соседнем общежитии и имела на Антошку каверзные виды. Уж не планируют ли некоторые сопливые личности сотворить через пару лет из Дины Александровны бабушку?

Оставалось утешаться: кто не был глупым, тот не был молодым. Пребывая в задумчивости, я подрулила на «Фольксвагене» Андрея Васильевича к гаражу и привычно воспользовалась пультом. Ворота вздрогнули.

Пронзительное «мя-яу!!!» огласило сонную улочку. Я спохватилась, выбежала из машины и извлекла из ржавых петель соседскую кошечку Пэпочку – любимицу толстоногой пани Ляшковец. У Пэпочки было одно необычное пристрастие – она с большим аппетитом грызла помидорную рассаду. Причем не чужую, а именно свою, хозяйскую – как наиболее вкусную. Ученые этому феномену объяснения не находили, а пристрелить было жалко. Вот пани Ляшковец и привязывала свою кошечку бинтами к крыльцу, и бедное животное битых два месяца, пока не вызревали помидоры, кругами вокруг него курсировало, словно кот ученый вокруг дуба, и дико орало.

С наступлением декабря надобность в бинтах отпадала, и Пэпочка со скуки начинала делать подкопы под чужие гаражи. Я зашвырнула ее подальше и вернулась к машине.

Села за руль, взяла брелок. И вдруг онемела… Я уже не одна была в автомобиле! Чья-то рука улеглась поверх моей и несильно сжала. Но заорать я не успела. Сидящий рядом проникновенно произнес пароль:

– Эта дорога до церкви Святой Троицы?

– Я не местная… – промямлила я и громко икнула. От вибрации сработал брелок: ворота затрещали и поползли вверх.

– Шуточки у вас… – Я облегченно вздохнула и откинулась на сиденье.

– Проверочка, пани Шмидт. – У очередного гонца от «Бастиона» была солидная куртка, цепкие глаза и как бы высушенное ветром (проще говоря, вяленое) лицо. – И не в вашу пользу. Вы начинаете терять сноровку.

– Чем обязана? – Я почувствовала злость. Есть такие экстремофилы, или как их там, словом, любители прогуляться по остренькому. Но я не из них. Я, как бы это выразиться… других свиней.

– Вы продолжаете хотеть в Россию? – осведомился собеседник.

– Продолжаю… – я нервно сглотнула, – хотеть.

– Я понимаю, коллега. И калачи приедаются. – Собеседник завозился и извлек из-за пазухи пухленький пакет. – Возьмите, пожалуйста.

Я взяла.

– Могу вас поздравить. Это документы, в том числе паспорт с визами, билет и некоторые рекомендации на будущее. Плюс немного денег. Отныне вы Ушакова Любовь Александровна. Так решено, коллега, не извольте спорить.

Я уныло молчала. Ладно, хоть отчество оставили.

– Новый год будете встречать в Москве. Сочувствую, конечно, но вы сами напросились.

– Спасибо… А что значит – рекомендации? – не поняла я.

Гонец улыбнулся сушеной улыбочкой.