Группа особого назначения - Михаил Нестеров Страница 19

— Чтоб духу здесь не было этого скомороха!

— Но, товарищ полковник... — заикнулся было Роговцев. Командир был непреклонен.

— В других частях пусть что хотят вытворяют, хоть ишаков по плацу гоняют. Мне проблем со срочниками хватает.

Саньке ничего не сказали, весь день вместе с Аликом он просидел в бывшей ленинской комнате, где отыскался учебник истории за десятый класс; и армянин усталым голосом читал и читал...

Вот как и сейчас в машине, Санька задремал. Проснулся от чьего-то прикосновения. Открыл глаза: перед ним стоял старшина Еремеев. Прапорщик лично принес обед для курсанта в роту, объяснив, что жаль было будить хлопца. А Саньке хотелось строем пройти в столовую вместе со всеми.

Вечером в роту пришел капитан Танеев, который больше всех переживал за мальчика, так как именно он привел его в часть. Но Олег пока не терял надежды, решив поговорить с командиром части. Полковник не принял его. Танеев решился на последнее средство: поговорить с командиром у него дома.

И вот, прихватив с собой Саньку, на которого с завистью смотрели ровесники на улице, Танеев направился к командиру части.

Дверь открыл сам полковник. Он снова изменился в лице. Поиграв желваками, он кивнул капитану: «Зайди», а Саньке бросил:

— А ты стой тут!

Бравый командир, строгий, как и положено.

Курсант лихо козырнул и остался стоять на площадке. Вначале он не вслушивался в голоса, которые довольно громко раздавались из-за двери, но вот его насторожили слова полковника. Губы Саньки дрогнули; и чем больше он слушал, невольно стоя по стойке «смирно», тем больше дрожал. Слова полковника резко контрастировали друг с другом: выкидыш и сиротинушка, набор грязных слов. И последнее, которое тупой бритвой садануло мальчика по сердцу: «На х... никому не нужен».

Слезы текли по щекам Саньки, когда он у дверей командира части торопливо снимал с себя подогнанную Аликом форму, сапоги. Но не бросил все это, а аккуратно положил под дверью. Сняв пилотку, он последний раз дотронулся до красной звезды. И в трусах и майке бросился вон из подъезда.

Может быть, Олег Танеев искал его, Санька об этом не ведал, в сторожке дачного массива он больше не показывался, «сладкая» жизнь для него закончилась. Не знал он и как теперь верить людям, взрослым. По сути, его не обманули, но дали понять его место в этой жизни одной короткой фразой: «...никому не нужен».

Но, оказывается, нет. Он просто не мог не поверить Николаю, Тане, что с ним может повториться что-то подобное. Наверное, такое случается только раз в жизни. А если нет? Он даже не знал, как он снова переживет предательство. Наверное, не переживет.

И вот он дремлет в машине, едет на Большую Песчаную, скоро войдет в квартиру, которая когда-то была густо заселена.

* * *

Кавлис открыл дверь и посторонился. Санька, тяжело вздохнув, занес ногу. Но Николай остановил его.

— Даму нужно пропустить первой.

Мальчик торопливо встал по другую сторону.

— Как сквозь строй, — улыбнулась Татьяна, входя в квартиру.

— Ну, теперь ты.

И Санька сделал шаг. Очень большой шаг в своей жизни.

Квартира Алексея Ремеза...

Бойца спецподразделения «Черные беркуты». Это его фотографию на стене сейчас рассматривает Татьяна. Чуть склонив голову набок, она вглядывается в мужественное лицо морского пехотинца. Позавчера Николай сказал, что живет в квартире своего погибшего друга.

— Это он? — спросила она, словно они и не прерывали разговор.

— Да, это Леша.

— Молодой...

— Через три дня ему должно исполниться двадцать пять лет... Мне эта квартира дорога как память. Из всех родственников, которые остались у Алексея, самой близкой оказалась его троюродная сестра, живет на Алтае, родине Алексея. Я предложил ей переехать в его квартиру, но она отказалась. За девять лет службы в спецназе у меня на счету не оказалось достаточной суммы, чтобы купить эту квартиру, Дима помог и друзья. Деньги отослал Лешиной сестре.

Кавлис взял мальчика за плечи.

— Посмотри, Саша, на этого человека. У него было по-настоящему большое сердце. Он погиб у меня на глазах... Когда-нибудь я расскажу вам об Алексее Ремезе. А сейчас приводим себя в порядок, готовимся к роскошному ужину. Как старший по званию распределяю обязанности. Саня, ты яростно трешься мочалкой в ванной. Таня отправляется на кухню. Холодильник, шкафы, раковина — все в твоем распоряжении.

Вот так они перешли на «ты». Хорошо перешли, ознаменовав это очень важным событием.

— А ты что будешь делать? — улыбнувшись, спросила Татьяна.

— Меня ждут магазины «Детский мир» и продовольственный. Машины у меня нет — пока я без работы и весь в долгах, так что ждите меня только через час-полтора. После ванной закутай нашего малыша в простыню и помести на кровать. Дай в руки какую-нибудь книгу.

Наш малыш...

Татьяна попробовала эти слова как бы на вкус и даже задрожала от возбуждения, словно ее кожи коснулись губы Николая, его руки. Татьяна вспыхнула; и она боялась проницательности Кавлиса, ведь позавчера вечером он точно угадал, что она будет смотреть ему вслед. А сейчас ей показалось, что он прочел ее мысли. А может, это она прочла его собственные?

И Николай сделал, казалось, невозможное. Он приблизился к женщине, положив ей на плечо руку, и нежно поцеловал в губы. Провел ладонью по ее волосам, чуточку задержав ее на шее.

Горячая ладонь прожигает насквозь. Его близость кружит голову, отдается хмельными толчками. И Татьяна еле различила его слова:

— Я постараюсь не задерживаться.

А Саньке «наш малыш» не очень понравился. Он несколько смутился от проявления «телячьих нежностей» Тани и Николая, но не пропустил ни одного их взгляда, движения. Когда за Николаем закрылась дверь, а Таня резко опустилась на стул, он пошел в ванную. Но скоро вернулся.

— Таня, там колонка, я не умею ее разжигать.

— А?..

— Ну все понятно, — сказал Санька. — Придется научиться самому.