Охота на волков - Сергей Соболев Страница 18

Заметив, что беженка скосила взгляд в направлении стены, где на крючьях были развешаны автоматы, он криво усмехнулся:

– Что уставилась?! Видит глаз, да неймет рука? Знаю, дай тебе волю, ты бы всех нас здесь рядком уложила!

– Кто у вас здесь старший? – спросила Дольникова. – Я хочу переговорить с командиром.

– Я здесь начальник! – веско сказал замкомвзвода. – И что с тобой, ведьма чеченская, делать, тоже я буду решать!

В этот момент кто-то извне забарабанил в дверь. Гонтарь вышел из вагончика. Не успел боец раскрыть рот, как сержант принялся его отчитывать.

– Опять дизельку жгете?! Угорите же! Ну что за народ, мать вашу!

– Пацан сбежал, – вклинился солдат, от которого за версту разило дымом и копотью. – Чуть мне руку не прокусил!

Он продемонстрировал свою грязную ладонь, на которой действительно были видны следы от укуса.

– Что значит сбежал? – нахмурился Гонтарь. – Почему не стрелял? Надо было шлепнуть поганца!

– Я пока за «калашом» сходил, пока то, се, его и след простыл…

– А Максимюк? Он же сегодня караулит на «огневой»? Так?

– А он за кипятком как раз зашел… Чаю хотел попить. Почти сутки без пересменки у амбразуры, кишки от холода к хребту примерзли! Пора бы нас подменить, товарищ… командир!

Гонтарю нравилось, когда его называют командиром, и солдатам срочной службы это было известно.

– Ладно, раздолбаи… Чтоб в последний раз! Если пацан будет крутиться где-то поблизости, шлепните его! Ясно?

– Он же малой совсем…

– Вот он ночью гранату перебросит нам на «блок», этот твой «малой»… Но лучше бы, конечно, его отловить! Мне бы с этим мальцом нашлось о чем потолковать!

Прежде чем скрыться за дверью вагончика, Гонтарь распорядился:

– Поднимите «мохора». Того, что дрыхнет. Пусть проверит «сигналки»! Установите еще пару-тройку «растяжек» со стороны фермы! Если наши решат заночевать у соседей, с девяти вечера будет вахтить Длинный… и кто-то из вас троих. На посту не спать! Застукаю – лично гаду уши оторву!

В вагончике сержанта поджидала новость. Вернее, целых две. На связь по УКВ от соседнего «блока» вышел Завидеев, поинтересовался, как обстановка, и сказал, что задержится.

Вторая новость касалась беженки. Длинный, распоров шов в пройме рукава, обнаружил там заначку. Деньги были туго скручены в трубочку и перевязаны ниткой. Четыреста баксов сотенными купюрами, пятисотрублевка и стольник – деревянными. И еще два мятых полтинника рублями же нашли в кармане куртки – эта наличность была на виду.

Крепыш, отзывавшийся на имя Толян, тоже кое-что нашел: когда подрезал тесаком подложку у днища дорожной сумки, из образовавшейся цели вывалилась фотка и еще сложенный листок бумаги.

На цветной фотографии небольшого формата была запечатлена компания: двое мужчин, а между ними девушка смазливой наружности, возраст – чуть за двадцать. Мужички же были явно постарше, ну как минимум лет на десять…

Снимок сделан летом. Об этом свидетельствует буйная растительность в кадре, и кроме того, люди, позирующие фотографу, легко одеты. В кадр попала и часть дома – по-видимому, дача. Мужчины – в светлых брюках и рубашках с коротким рукавом. Один из них – в темных солнцезащитных очках – изобразил на лице голливудскую улыбку; другой, обняв даму за плечи, смотрит в объектив открыто и дружелюбно, но как бы с затаенной гордостью – мол, вот мы какие, молодые и красивые… Что же касается девушки, вернее сказать, молодой женщины, то она в ярко-лимонной майке, очень короткой, так что видна полоска кожи чуть выше пупка. Юбка же такая, что можно рассмотреть загорелые ножки едва ли не во всю их длину.

Стоят себе в обнимку – бо-ольшие друзья. И улыбаются. У девицы на щеках симпатичные ямочки, а по плечам рассыпаны светлые локоны.

– Ничё бабец! – оценил Длинный. – Эй, снайперша! Это твоя младшая сестричка? Как насчет поближе познакомиться?

Гонтарь развернул лист бумаги. Медленно шевеля губами, стал читать вслух:

– «Иду в пути»… Гм… «Всем ненавистникам…» Так-так… Короче, ерунда все это!

Мрачно усмехнувшись, он скомкал лист с молитвой и демонстративно швырнул его в направлении «буржуйки».

– Нравится тебе это или нет, но я здесь круче самого господа! А потому встать, чеченская шлюха, когда я с тобой разговариваю!

Гонтарь всегда имел при себе наручники. В его бизнесе браслеты – вещь совершенно незаменимая.

«Солдатку Жанну» мигом – под локотки! – приподняли с табурета. Не успела и рот раскрыть, как заковали в браслеты, а затем перебросили цепочку через небольшой крюк, торчавший из притолоки – получился полный «хенде хох»!

Телка оказалась довольно рослой, и ей даже не понадобилось вставать на носки, роста ей для такой «позиции» вполне доставало.

– Посмотри, Длинный, что у нее там под свитером!

Беженка, хотя ее и вздернули на дыбку, вроде как решила дернуться раз и другой. Поэтому высокий тощий контрактник пнул ее для начала в солнечное сплетение, а затем, пока жертва корчилась от боли и судорожно хватала ртом воздух, дернул вверх свитер, натянув его ей на голову.

– Ни фига себе!! Вот это да…

Гонтарь тоже обратил внимание на грудь, оголившуюся в результате манипуляций с одеждой. Клевая, надо сказать, грудь, крепкая, довольно полная, с маленькими остроконечными сосками.

Но он, пока его дружки пялились на эту часть женского организма, заметил и кое-что другое, одну очень важную деталь.

Плечо. Правое плечо. Оно было синим, даже багрово-фиолетовым. След отдачи. То, из чего она стреляла, давало сильную отдачу. Или же ей приходилось стрелять настолько часто из своего снайперского винтаря, что она едва не повредила себе плечо.

– Ого! – наконец врубился Длинный. – Попалась, пташка! Гляньте-ка, точно снайпериха!! Это ж сколько она пацанов в «пинки» загнала, если у нее от пальбы аж плечо посинело!

– Шлепнуть, падлу! – сказал крепыш. – И не фига даже летеху дожидаться! Повели ее к ферме, там и шлепнем! За компанию к тем двум нохам, что на прошлой неделе приговорили!

Длинный тем временем расстегнул «молнию» на ее брюках и приспустил их до щиколоток, вместе с трусиками. Отстранившись, дабы и самому посмотреть, и товарищам не препятствовать, он несколько секунд жадно высматривал детали и подробности: крутые, как бока у греческой амфоры, бедра, длинные ноги, плавно стекающие к тонким щиколоткам; но более всего привлекал его взор треугольник золотистых волос внизу живота.

– Кхм… – Он облапил теплую упругую грудь. – Телка оч-чень даже ничего…

– Убери клешни, – приказал Гонтарь. – Здесь есть и постарше тебя!

Мужское естество тут же дало о себе знать. Причем разом у всех троих.

И ни один из них не обратил внимания на след от хирургического разреза – шрам от пупка стекал вниз, к лону.