Пациент мафии - Михаил Серегин Страница 18

Вспомнив о своих спортивных достижениях, я невольно бросил взгляд на ружье для подводной охоты и приободрился – чем не оружие? Я немедленно разыскал под столом гарпун и вложил его в ружье. В таком виде мое оружие выглядело достаточно грозно, и я даже внутренне содрогнулся, представив себе, как стальная стрела впивается в человеческую плоть. В воображении это выглядело впечатляюще, но у меня не было уверенности, что мне хватит духу пустить его в ход.

Следующей проблемой было спрятать пленки. Стеклянную трубочку с микрокассетой я, недолго думая, просто оставил в кармане пиджака, а копии спрятал в отделении для батареек старого переносного радиоприемника «Океан», который давно уже не ловил ни одной станции.

Затем я поужинал рыбными консервами и жидким чаем, размышляя над тем, как я сам себе порчу жизнь непредсказуемостью и импульсивностью поступков. Эта черта присутствует в моем характере с детства. И даже мой тренер по боксу однажды сказал мне с безнадежностью в голосе: «Данные у тебя, Володя, прекрасные, но ты неисправимый авантюрист… Ты увлекаешься там, где должен быть расчет, и пугаешься там, где никакой опасности… Не выйдет из тебя чемпиона!» Сейчас я был с ним полностью согласен, но вся штука в том, что нелепость своего нелепого поступка я осознаю уже задним числом, а в момент его совершения он представляется мне вполне логичным и обоснованным, – такой вот замкнутый круг.

Поужинав и немного посмотрев телевизор, я вышел на балкон. Вокруг меня расстилалась залитая огнями Москва. Огни разбегались во все стороны, сливаясь с горизонтом, и возникало ощущение, будто им нет конца, и весь земной шарик заполнен ими, и ни для чего другого не осталось уже места.

Где-то в этой сверкающей мешанине страдает сейчас и ждет помощи женщина, потерявшая мужа, а я, вместо того чтобы помогать, размышляю о всякой чепухе и теряю драгоценное время. Мне вдруг стало так стыдно, что я едва удержался, чтобы немедленно не отправиться в прокуратуру. Я просто побоялся опять совершить чепуху и решил отложить дело до завтра, памятуя, что утро вечера мудренее.

Перед тем как отправиться в постель, я все-таки положил возле дивана ружье для подводной охоты – так мне было спокойнее. Вообще-то держать ружье на постоянном взводе не рекомендуется, потому что резина растягивается и теряет убойную силу, но я махнул на это рукой – вряд ли в ближайшем будущем мне доведется выбраться на море.

Заснул я, против ожиданий, довольно быстро и спал без сновидений, как новорожденный младенец. Даже шум ночного города, свободно доносившийся через раскрытую балконную дверь, не беспокоил меня. Пожалуй, за эти два дня я сильно перенервничал и переутомился.

И все-таки посреди ночи что-то меня разбудило. Я открыл глаза и вытаращился на фосфоресцирующий циферблат настольных часов. Шел третий час ночи. Какое-то неприятное тревожное чувство мешало уснуть. Мне показалось, что я слышу необычные, странные звуки. Откуда они исходят, я никак не мог сообразить.

Звук повторился. Теперь я слышал совершенно отчетливо, что он доносится со стороны балкона. Предательский холодок пробежал у меня между лопаток. Я посмотрел в окно, одновременно нащупывая рукой металлическое ложе ружья под диваном.

Перед раскрытой балконной дверью колыхалась кисейная занавеска, а за ней на фоне ночного неба, озаренная отблеском ночных огней, болталась в воздухе темная человеческая фигура!

Я быстро сел на кровати, сжимая в руках ружье, и выкрикнул непослушным осипшим голосом:

– Кто там?

Фигура скользнула вниз и оперлась ногой о перила балкона. Теперь я видел, что человек висит, придерживаясь за трос, спущенный с крыши. Он уже приседал, намереваясь спрыгнуть на балкон. Я вскинул ружье и, нацелившись немного левее зловещей тени, нажал на спуск. У меня не было намерения попасть в этого человека. Я был напуган и хотел напугать и его. Это удалось мне вполне.

Стальная стрела прошила занавеску и с шуршанием ушла в темноту. Незнакомец невольно отшатнулся в сторону, и ноги его соскользнули с перил. На секунду он повис в воздухе, вцепившись одной рукой в тонкий трос, а потом с коротким криком провалился вниз.

Леденея от ужаса, я услышал глухой удар тела об асфальт, а потом чьи-то торопливые шаги на крыше. Я спрыгнул с постели, быстро натянул брюки и, сунув в карман ключи, выбежал из квартиры. Сломя голову я помчался вниз по лестнице, только здесь уже сообразив, что вышел из дома босиком.

Первое, что я увидел, выскочив из подъезда на улицу, это – как отъезжает от тротуара светлая «Волга». Я диким взглядом посмотрел ей вслед, но машина уже мчалась прочь по пустой улице – я даже не успел заметить номер.

Я обежал вокруг дома и оказался во дворе, погруженном в тишину и полутьму. Впрочем, некоторые окна в доме уже горели – наверное, жители слышали крик и шум падения. Я прошел еще немного и наткнулся на распластанное по земле тело.

Опустившись на колени, я ощупал лежащего – каким-то чудом он был еще жив. Я наклонился поближе и услышал, как сквозь хрип и клокотанье доносятся какие-то слова.

– Кулак? – пробормотал незнакомец. – Нет?.. Где?.. – Его ускользающие глаза на миг остановились на моем лице, и он, кажется, поняв, что перед ним чужой, с усилием выдавил: – Путилковское… шоссе…

Клянусь, что в этот момент на его немеющих губах появилась злорадная усмешка. Но она тут же сменилась болезненным оскалом. Человек захрипел, закатил глаза – по телу его прокатилась судорожная волна, – и в следующее мгновенье он вдруг обмяк и затих. Я по привычке приложил пальцы к его сонной артерии, но этого можно было уже не делать.

Я медленно поднялся и оглянулся по сторонам. С балкона третьего этажа меня окликнули.

– Что там случилось? – Голос мужчины в трусах и майке звучал взволнованно и напряженно.

– У вас телефон есть? – спросил я. – Вызывайте милицию! Здесь человек разбился.

Мужчина торопливо кивнул и, подтянув трусы, шагнул к балконной двери.

– А «Скорую»? – вспомнил он, оборачиваясь. – «Скорую» вызывать?

– «Скорую» уже необязательно, – ответил я.

Маленькая спальня на втором этаже загородного дома была погружена в темноту. Через раскрытую форточку в комнату проникал прохладный ночной воздух, насыщенный смолистым сосновым ароматом, смешиваясь с запахами человеческого пота и табачного дыма. Огонек сигареты периодически высвечивал из тьмы жесткое замкнутое лицо Темина и его голые мускулистые плечи – он курил, молча глядя в потолок.

Мария, прижавшись щекой к его широкой волосатой груди, жадно всматривалась в дорогие ей черты, на мгновение вспыхивающие во мраке демоническим красноватым свечением. Темин своим внешним видом всегда сильно ее возбуждал. Она обожала его.

Он действительно был очень привлекателен как мужчина: черные волосы, в которых не было и намека на седину, орлиный нос, придававший его лицу оттенок приятной мужественности, а особенно хороши были его глаза: серые, ясные и какие-то пронзительные. Они словно излучали магический свет, который манил и пленял Марию.