Мстительница - Борис Седов Страница 18

— Вика, очнись!

— Да, да, конечно, — сумела я взять себя в руки. И сразу же поспешила придумать себе оправдание: — Я сегодня почти не спала и сейчас слегка торможу. Как бы не вырубиться и не въехать кому-нибудь в задницу. Так что, и правда, давай-ка меняться местами…

«Куда прикажете, леди?» — если бы тогда он мне задал подобный вопрос, устроившись за рулем, я, ни секунды не сомневаясь, сказала бы: «В Агалатово». Выпроводила бы Томку часа на три погулять, соорудила бы чай с бутербродами, накормила бы голодного Олега, а потом, сама «голодная» (а вернее, за долгих пять лет изголодавшаяся до эпизодических помутнений в мозгу)…

А потом… А потом… А ПОТОМ!!!

«Куда прикажете, леди?».

Увы, вместо этого он предложил:

— Буквально в пяти минутах езды отсюда есть неплохой ресторан. Начнем с него. Ты не против?

Я была против. Еще как против! Но безвольно ответила:

— Нет. Рули в этот свой неплохой ресторан, — убеждая себя в том, что это ж проверенный жизнью, стандартный порядок вещей: сперва романтический ужин — потом безумная ночь, исполненная сексуальных услад. Правда, в нашем случае всё гораздо банальнее: сперва «неплохой ресторан в пяти минутах езды» — потом приглашение в гости на агалатовскую квартиру. Я бросила взгляд на часы — половина четвертого. А в «Пулково» мы должны быть к десяти. Времени хватает и на кабак, и на всё остальное. Но с другой стороны, этим временем разбрасываться не стоит.

— Так мы едем в твою забегаловку или нет? — поторопила я замешкавшегося Олега, и он аккуратно тронул «Ауди» с места.

До уютного, довольно-таки дорогого итальянского ресторана, который отрекомендовал мне Олег, оказалось, действительно, ровно пять минут езды. Плюс еще пять — на поиск свободного места на забитой припаркованными машинами улице. И еще пять на то, чтобы от этого свободного места вернуться назад, к ресторану.

Устраиваясь за столиком, я еще раз бросила взгляд на часы — без десяти четыре. И мысленно отвела на обед не более часа. «Если я всё же хочу затащить этого мачо в постельку, не позже пяти мы должны отсюда свалить», — тогда подумала я, даже не подозревая, что уже минут через сорок и думать забуду и о поездке на агалатовскую квартиру, и о постельке, и о том, как же страстно желаю с Олегом прервать свое пятилетнее воздержание.

Беспечные грезы о сексе и блаженное романтическое настроение лопнули, словно мыльные пузыри, а на их место сразу же заступили куда более привычные мне заботы о том, как бы выжить. Это произошло в тот момент, когда Олег, поливая соевым соусом «анчолли» спагетти «ареццо-кампариа»», как бы между прочим заметил:

— А знаешь, что кое-кем и ты, и Диана уже приговорены? Если ничего не предпримете, не доживете даже до октября.

— Что-то подобное я и предполагала. — Я поковырялась вилкой в салатике, из графина долила себе в бокал соку. — Стоит мне выполнить свою миссию, как я сразу же становлюсь отработанным материалом, который не только не принесет уже никаких дивидендов, но еще и способен доставить большие головняки. А от такого балласта надо, не мешкая, избавляться. Так, как в свое время уже хотели избавиться от Дианы. Если бы я тогда не просчитала Андрюшины замыслы, Дина-Ди уже почти три недели кормила бы червяков в Новомосковске. А вместо этого она наслаждается жизнью и не гнушается — вернее, до вчерашнего дня не гнушалась — спать с этим двуличным обсоском, который ее и заказывал. Прагматичная до нелепости. Я не устаю ей поражаться… Кстати, скажи мне, Олег — то, что мы не доживем даже до октября, это опять происки этого форшмака?

Олег смерил меня задумчивым взглядом, слегка улыбнулся, чуть заметно покачал головой.

— Ты железная девушка, Вика. Только что я поставил тебя в известность, что вам вынесен смертный приговор, а ты принимаешь это с таким безразличием, будто в аэропорту прослушиваешь информацию о том, что задерживается вылет твоего самолета. Браво!

— Хм. Ничего удивительного. Просто привыкла. С тринадцати лет мне выносят эти проклятые смертные приговоры. С завидным постоянством. И еще ни один, как ты видишь, не приведен в исполнение. Так чего ты можешь мне рассказать об Андрюшиных планах?

— Хотя бы то, что это вовсе не Андрюшины планы. Бери выше, Вика.

Я молчала, продолжая бессмысленно ковыряться вилкой в салате. Олег терпеливо ждал, когда я, наконец, скажу хоть что-нибудь.

Я сказала:

— Это я тоже предполагала — то, что Андрей, какого бы папу он из себя ни изображал, всего лишь сынок, при этом приемный. По своему амплуа он исполнитель. Он — руки, ноги, мышцы, всё, что угодно, но только не мозг. И до этого уровня ему не дорасти даже к старости. А кто же тогда папа, Олег? — Я воткнула в него пронзительный взгляд исподлобья. — Ты знаешь?

Он лениво кивнул. Но не произнес при этом ни слова.

— Знаешь, но не хочешь назвать мне его имени?

Он загадочно улыбнулся. На этот раз отрицательно покачал головой. И опять я не дождалась от него ни единого слова.

— Знаешь, но не хочешь помочь мне?

— Если бы не хотел, — наконец обрел он голос, — то не завел бы об этом сейчас разговор. Мы бы вышли из ресторана. Сели б в машину. Доехали б до какой-нибудь дешевой гостиницы. Там сняли бы номер с огромной кроватью и душем, и до девяти часов вечера на этой кровати неплохо проводили бы время. Потом бы ты отвезла меня в «Пулково», мы попрощались бы, и, скорее всего, навсегда. Так бы и было, если бы я находился в том сладком неведении, в каком сейчас находишься ты. Или если бы я видел в тебе лишь красивую девушку, с которой не откажусь поваляться в кровати, а на следующий день уже не смогу вспомнить, как ее звали. Таких у меня было много… Очень много, — повторил Олег. Он умел говорить красиво — настолько красиво, что его слова могли бы выдавить слезу и из булыжника. И главное — самое главное! — что у меня не вызывало ни капли сомнения то, что он сейчас искренен, что он и не думает рисоваться, показать себя лучше, чем есть. Зачем ему это, если и без того я весь день не свожу с него восхищенного влюбленного взгляда? Лишнее. — Ты не такая, — признался он. — Я не хочу, чтобы ты, как другие, прошла мимо меня; чтобы уже через месяц, только-только вернувшись из Гибралтара, ты бы была подхоронена к какой-нибудь бабке на кладбище. И готов поддержать тебя в той раскорячке,[40]в которой ты оказалась.

«Спасибо, Олег, — молча поблагодарила его я. — Я безоговорочно верю тому, что ты готов оказать нам с Тамарой, двоим несуразищам, посильную помощь. Я верю даже в то, что в какой-то мере я тебе небезразлична. Я вижу, что ты в курсе того, что мы с Андреем должны через месяц отправиться в Гибралтар за наследством… Так признавайся, что еще знаешь насчет всей этой аферы! А знаешь ты, похоже, немало».

— Олег, мне нужна информация. — Я нарисовала на лице ослепительную улыбку, хотя, признаться, это было сейчас ой как нелегко. Проще было расплакаться. — Ты готов рассказать мне всё, что знаешь об этом? Или хотя бы то, что можешь мне рассказать?