Авария, дочь мента - Юрий Коротков Страница 16

– Ну… ну… – загорелый распахнул на ней куртку, стал одной за другой, растягивая удовольствие, расстегивать пуговки на рубашке, молнию на джинсах.

Валерка, распятая у стены, отворачивалась, закрывала глаза, беззвучно плакала.

Николаев махнул жезлом, и «мерседес» серебристой окраски, нахально срезавший нос соседу, остановился перед патрульной машиной. Водитель, высокий, спортивный парень, вылез из «мерса» и пошел навстречу.

– Старший инспектор Николаев. Почему нарушаете?

– Командир, давай без риторических вопросов. Со всяким бывает, – спокойно сказал парень, протягивая права.

– Почему со мной не бывает? – сухо спросил Николаев. – А это что? – В правах лежал новенький, негнутый червонец.

– А это экономический стимул, – усмехнулся парень. – Рублем по карману – в свете последних постановлений…

– Штраф вы заплатите, – медленно, четко сказал Николаев, с ненавистью глядя в уверенное, красивое лицо парня. – Только не мне, а в сберкассу.

– Зачем лишние инстанции, командир? Мне ведь все равно, кому платить.

– Мне не все равно, – отрезал Николаев, доставая компостер.

Парень насмешливо оглядел его.

– Смешной ты, командир. Завтра у меня будут чистые права, а вот у тебя этого червонца не будет.

– Это ваше дело, – буркнул Николаев.

По рации вызывали «семнадцатого». Николаев открыл дверцу, взял трубку.

– Николаев, слушаю.

– Николаев? – донесся голос дежурного. – Позвони домой – жена просила.

Николаев почувствовал, что сердце проваливается в холодную пустоту, как тогда в подвале, перед сидящими у стены куклами с мутными полиэтиленовыми пакетами на голове.

– Что там? – спросил он.

– Не знаю. Умоляла позвонить или приехать, как сможешь.

Николаев бросил трубку и врубил скорость.

– Эй, командир, – заорал вслед растерянный парень. – А права?…

Грохоча сапогами, Николаев взбежал по лестнице, распахнул дверь. Жена на мгновение обратила к нему безумное лицо и снова кинулась в комнату дочери.

– Доигралась, дрянь! Нагулялась! Так тебе и надо, потаскуха!

Валерка, в изорванной грязной рубахе лежавшая ничком на диване, поднялась на колени – разбитые губы сочились кровью, кровь коркой засохла под носом, по щеке тянулись следы от ногтей.

– Уйди! Уйдите все от меня! – Она судорожно оглядывалась по сторонам, схватила магнитофон и запустила в мать.

Магнитофон грохнулся о стену рядом с Николаевым, корпус треснул и разлетелся. Валерка снова упала ничком на диван, уткнув лицо в ладони.

– Господи… – Мать, покачиваясь, пошла в другую комнату. – За что мне это… Господи, за что… Почему только мне… – Она села, хватаясь за сердце.

– Сейчас… сейчас… – Дед суетился, вытряхивал валидол на ладонь, рассыпая таблетки по полу. Обернулся к Николаеву: – Сообщить же надо… На экспертизу…

Николаев стоял молча, глядя на рыдающую жену. Потом вошел к дочери, осторожно присел рядом. Валерка дрожала всем телом, с силой вжимаясь лицом в ладони. Рубашка на спине у нее была изжевана.

– Я сейчас уйду… – сказал Николаев. – Только скажи… это они?…

Валерка вдруг повернулась, вцепилась в его шинель двумя руками, прижалась окровавленным лицом и не заревела даже – завыла страшным, низким голосом. Николаев торопливо гладил ее по свалянным желтым вихрам, сжимая дрожащие губы, чтобы не заплакать самому от жалости и отчаяния, смотрел с ненавистью куда-то в пространство…

Он оставил патрульную машину под аркой старого дома на Новокузнецкой. Позвонил в девятую квартиру и замер, ссутулившись перед броском.

В квартире было тихо.

Он позвонил еще раз – звонок гулко прогремел в тишине. Николаев толкнул дверь, она неожиданно открылась. Он нащупал выключатель, загорелась тусклая лампочка на кривом шнуре. Прошел в комнату, включил свет. Глянул на скомканную, чуть не узлом закрученную постель, отвернулся.

В прошлый визит не было времени разглядывать полутемную комнату, теперь же он заметил, что обставлена она старой и разнокалиберной мебелью, а пестрые плакаты с аппетитными японками прикрывают драные обои.

Он заглянул в смежную – здесь был только длинный стол с грязной посудой, несколько колченогих стульев и батарея пустых бутылок вдоль стены.

Уже догадываясь, в чем дело, Николаев вышел из квартиры и открыл дверь в соседнюю – на полу валялся мусор, по углам колыхалась паутина, сквозь мутные окна едва просвечивали уличные фонари. Дом был давно выселен, а ребята быстро свернули бордель и исчезли, растворились в огромном городе.

Николаев вдруг обнаружил, что держит ладонь на рукояти пистолета, отдернул руку и застегнул кобуру.

Спустившись на улицу, Николаев оглянулся: старый дом мрачно темнел среди расцвеченных огнями соседей, окна кое-где скалились выбитыми стеклами…

На следующий день Николаев зашел в отдел регистрации. Кивнул молоденькой симпатичной девчонке в ладно пригнанной форме с лейтенантскими погонами.

– Здравствуйте, Алексей Николаевич, – с готовностью улыбнулась та. – Что-то не видно вас, не заходите.

– Да… Дела… – Николаев ждал, пока выйдет капитан, завязывающий тесемки на пухлой папке. – Дела, все дела…

– Заметно… – хихикнула девчонка.

У Николаева было мятое, осунувшееся лицо, глаза ввалились – он провел бессонную ночь, с замиранием сердца прислушиваясь к каждому шороху в комнате дочери.

– Алексей Николаевич, – понизив голос, сочувственно спросила девчонка, – а за что вам звание задержали? Я прямо так расстроилась…

– А?… Да… – невпопад сказал Николаев, с трудом понимая, о чем речь. Капитан, наконец, вышел, и он наклонился к девушке. – Галя, можно вас попросить… личная просьба…

– Конечно.

– Владельцы «жигулей», «восьмерка», слоновая кость или белая…

– По району?

– По городу.

– А номер?

– Мне бы фотографии посмотреть.

– Да что вы, Алексей Николаевич! – растерянно улыбнулась Галя. – Вы представляете, сколько их? А если по доверенности? Или в угоне?

– Да, конечно, – кивнул Николаев. – Не подумал. Извините…

– А что случилось, Алексей Николаевич? – крикнула Галя, но Николаев торопливо закрыл дверь.

На третий день Валерка сама собралась в школу. Николаев подвез ее. Валерка сидела рядом тихая, бесцветная, как собственная тень.

– Тебя встретить? – спросил он.

– Как хочешь.

– Валера… – начал Николаев.

– Я ничего не помню, – торопливо сказала Валерка.