Под личиной - Виталий Гладкий Страница 16

Хранила и тихо радовалась. Еще бы – теперь ее класс всегда блистал идеальной чистотой.

Учительница радовалась, а юноша страдал безмерно. С душевным трепетом едва не каждый день он ждал, что одноклассники узнают, чем занимается мать, и поднимут его на смех.

А о том, что отпрыски "новых" русских относятся с жестокостью и презрением ко всем "нижестоящим" в уже складывающейся табели о рангах, Андрей знал не понаслышке.

В младших классах такой снобизм был малозаметен. Но с годами барьер, отделяющий богатых от середняков по достатку (не говоря уже о бедных), становился все выше и прочней.

У детей "новых" русских был свой круг общения, свои радости и проблемы. Не говоря уже об одежде.

Денег, за которые было приобретено платье какой-нибудь одноклассницы, семье Андрея хватило бы на полгода.

Юношу выручало единственное: в их школе не было принятым интересоваться, а тем более докапываться, чем занимаются родители учеников и откуда у них такие большие деньги.

Одноклассникам было известно лишь то, что мать Андрея – медицинский работник; в какой-то мере это соответствовало истине. И все, не более того. А поскольку друзьями он так и не обзавелся, откровенничать ему было не с кем…

Последним уроком в расписании значилась физкультура. Щедро наделенный от природы силой и сноровкой, Андрей, тем не менее, старался не выделяться из общей массы.

В школе мало кто знал, что он занимается гимнастикой, а юноша скромно помалкивал. Даже на поприще, где ему практически не было равных, он старался быть как все.

Правда, нормативы Андрей выполнял, за что преподаватель физвоспитания Ник-Ник – Николай Николаевич – к нему очень даже благоволил. Возможно, он хорошо относился к Андрею еще и по той причине, что юноша был послушен и прилежен и не позволял себе диких выходок, на которые были горазды другие ученики, дети городской элиты.

Сегодня Андрей был мрачнее обычного. Страдания терзали его юное сердце, и он не знал, куда себя деть от этого неприятного ощущения, испытуемого им впервые в жизни.

Что-то разладилось в его отношениях с Алиной. После возвращения из дальнего зарубежья ее будто подменили. Их первое чувство начало постепенно начало иссякать, как родник в засушливую пору. Алена начала им помыкать и командовать, словно он был даже не ее подчиненным, а рабом.

Капризы следовали один за другим, и только любовная страсть, всецело овладевшая юношей, удерживала его от необдуманных поступков. Иногда ему хотелось влепить ей затрещину и уйти, чтобы не возвращаться никогда.

Но Алена была настоящей представительницей слабого пола. Она всегда чувствовала ту черту, через которую переступать нельзя.

В нужный момент Алена вдруг становилась прежней – ласковой, нежной, уступчивой, и приподнятое настроение счастливого влюбленного снова возвращалось к Андрею, чтобы в очередной раз нацепить ему на нос розовые очки.

Теперь Андрей уже не провожал Алину домой, как раньше. Ее отец занял какой-то большой пост, и Алена получила в свое распоряжение машину с водителем. Их встречи наедине стали редкими, и чаще всего случайными. Андрею казалось, что она начала его избегать.

Чтобы проверить свои подозрения, он решился на постыдный с его точки зрения поступок. Андрей надумал проследить за Алиной.

Лучше бы он этого не делал…

Андрей вспоминал прошлый вечер и наливался желчью. Он не пошел на тренировку, а нанял такси и стал дожидаться Алину возле спорткомплекса. Она выпорхнула из здания как обычно в окружении поклонников и приятельниц, уселась в отцовское авто и отбыла… но не домой.

Дрожа от лихорадочного возбуждения, он наблюдал, как Алена подъехала к входу в престижный ресторан, где ее ожидал высокий плечистый парень. Глядя, как он обнимает и целует Алину в щеку, юноша не выдержал, и в ярости заскрипел зубами.

– Что, зазноба изменила? – с пониманием спросил таксист, мужчина в годах, до этого молча и беспрекословно выполнявший все распоряжения клиента.

– Не ваше дело! – грубо отрезал Андрей и, бросив деньги на сидение, выскочил из такси.

– Молодо – зелено… – услышал он вслед осуждающее резюме таксиста. – У тебя, парнишка, такого добра еще будет и будет…

"А не пошел бы ты!..", – мысленно вызверился совсем потерявший голову Андрей. И поторопился прильнуть к окну ресторана. Внутри он увидел веселую компанию, к которой и присоединилась Алена со своим кавалером.

Наверное, Андрей простоял бы под рестораном до полуночи, но его шугнул швейцар, дюжий детина с физиономией, смахивающей на морду злобного бульдога.

Возвратившись домой, Андрей закрылся в своей комнате, упал на постель и принялся страдать, накрыв голову подушкой. Его буквально распирала злость на все и вся. А неверная Алена получила столько нелестных эпитетов в свой адрес, что ей должно было икаться до самого утра.

Тем не менее, она позвонила ему где-то около двенадцати; Алена знала, что его мать на ночном дежурстве.

Наверное, немой призыв Андрея она почувствовала еще в ресторане.

– Ты не спишь? – с фальшивым удивлением спросила Алена.

– Сплю, – сердито буркнул Андрей. – Ты разговариваешь с домовым. Что нужно?

– Почему тебя не было на тренировке? Ты заболел? – Алена никак не отреагировала на грубый тон Андрея, что было необычно.

"Чует кошка, чье сало съела, – мстительно подумал юноша. – Никогда не прощу, никогда!" – Может быть, – туманно ответил Андрей, хотя на языке вертелись совсем иные слова.

– Что значит – может быть? Ты болен или нет?

– А тебе какое дело до моего здоровья?

Трубка умолкла. Андрей слышал лишь учащенное дыхание Алины. Похоже, она была сбита с толку и не понимала, какая муха укусила Андрея.

Он зло ухмыльнулся, но трубку не бросил, хотя такое желание было.

– Почему ты мне хамишь? – наконец сдержанно спросила Алена.

– Извини, я плохо воспитан, – сказал Андрей.

И, не удержавшись, добавил:

– Твой… милый друг, с которым ты ходишь по кабакам, куда любезней, чем я.

Теперь трубка молчала не менее минуты. Андрей терпеливо ждал. Его переполняли противоречивые чувства. Он понимал, что поступает неправильно, но не мог остановиться.

– Это мое личное дело – с кем ходить… по кабакам, как ты выражаешься.

По голосу Алины юноша понял, что она одновременно удивлена и раздражена.

– От тебя ведь не дождешься приглашения… хотя бы в театр.

– Что верно, то верно, – сказал Андрей после небольшой паузы.

Он неожиданно быстро успокоился – будто очнулся от наваждения; но это спокойствие не сулило ничего хорошего.

– Вот и поговорили. – Он вдруг начал говорить хриплым голосом. – Все, пока, спокойной ночи.