Полигон смерти - Лев Пучков Страница 16

— Вот так ни хрена себе! — простецки удивился боровичок. — А ну…

Он подошел поближе и с минуту безмолвно смотрел на мою работу.

Портрет был почти готов, осталось нанести завершающие штрихи. Я счёл, что такое красноречиво-молчаливое созерцание — это закономерное восхищение моим талантом, и не стал выговаривать непрошенному соглядатаю за вмешательство в процесс.

Поглазев на портрет, он всё с теми же хозяйскими интонациями уточнил:

— Это для чего?

Как и подобает творческой личности, я воспринял этот вопрос в самом широком аспекте: перспективы, планы на будущее и прочие нюансы, которые внезапно открывает перед Катей внимание великого московского художника, ненароком забредшего в этот забытый богом уголок.

В общем-то понятно, что я не обязан отвечать на такого рода вопросы, но моё развитое художественное чутьё подсказало, что боровичок — это Катин брат. Он был похож на неё и вполне по-братски проявлял заботу о ней, беспокоясь, не повредит ли Кате такое неожиданное знакомство. Поэтому я не стал вставать в позу и задаваться, а запросто объяснил, что Катя — удивительная девушка и для любого уважающего себя художника было бы страшным преступлением пройти мимо такой выдающейся натуры.

По поводу же ближайших перспектив пояснил следующее: то, что он видит, вовсе не портрет, а всего лишь примитивный эскиз (пусть сразу проникнется, каков я мастер, если у меня такие эскизы). В своей московской студии я напишу с него полноценный портрет маслом, и если он хорошо «пойдёт» на вернисажах европейских столиц, то Катю наверняка ожидает большое будущее.

То есть если у нас с ней удачно сложатся отношения, её ожидает головокружительный успех на мировом уровне.

В общем, красиво соврал, складно и эпично, такие посулы должны впечатлить любого деревенского братца.

Боровичок, однако, на всю эту мишуру даже и ухом не повел, а расплывчатое и вроде бы безобидное понятие «отношения» вызвало у него странную реакцию:

— Не понял… Это что же получается, сырок ты гамбургский… Это ты, кур-рва мааскоффская, мою Катюху клеишь?!

Сказано это было очень негромко, в диапазоне свистящего шёпота, но я всё тщательно расслышал и страшно удивился такой вульгарной трактовке развития событий.

— Что значит «клеишь»? Что вы себе позволяете?! Она, вообще, вам кто?

— Она мне — всё, — решительно заявил боровичок и, приняв меня под локоток, кивнул куда-то в дальний угол: — Пойдём, я те щас всё популярно растолкую.

В дальнем углу была железная дверь, над которой в соответствии со всеми социалистическими нормами горел плафон и зияла бросающаяся в глаза надпись «Пожарный выход».

— А, то есть вы хотите бить меня втроём? — Я невольно возвысил голос.

— Да не сцы, пад-донак, — презрительно процедил боровичок. — Всё будет честно, один на один. Чисто мужской разговор, ты и я. Ты идёшь или как?

— Ну, если «чисто мужской»…

…и мы направились к пожарному выходу.

Вот вам и приключение. А что-то у меня сегодня «чуйка» работает из рук вон… И с чего я взял, что боровичок — Катин брат? Наверное, переутомился после перелёта, акклиматизация началась.

Товарищи боровичка остались в фойе, а мы вдвоём вышли во двор.

Это был своего рода патио. ДК, оказывается, построен буквой «П». Здесь было тихо и чисто, справа у стены здания стояла пара здоровенных металлических контейнеров для крупногабаритного мусора. Фонари отсутствовали, но из-за множества светящихся окон во дворе была вполне сносная видимость.

Скажу сразу, я вообще-то не любитель случайных драк, но постоять за себя умею. Меня регулярно натаскивают двое мастеров боевых действий, и в числе прочего я неоднократно отрабатывал умерщвление врага на поле боя при полном отсутствии экипировки — проще говоря, голыми руками. И я, конечно, не мастер боевых искусств, и до моих учителей мне как до провинции ПиСюань в коленно-локтевой позе, но… кое-что умею.

То есть если бы боровичок встретился мне в бою в сходной ситуации (оружия нет, остались только руки, ноги и зубы), я бы не раздумывая прислонил его височком к острому выступу мусорного контейнера, на выходе вогнал бы личиком в косяк или попросту перебил трахею одним точным ударом. Ну, по крайней мере, на тренировках у меня это получалось без проблем.

Но крепыш врагом не был. А был он обычным деревенским увальнем, который вполне справедливо собирался проучить приезжего нахала за приставания к местной красавице.

Мы встали друг против друга в панораме мусорных баков, как два дворовых пса, один местный, а второй пришлый, случайно заскочивший на чужой участок и в связи с этим несколько сконфуженный и отчасти признающий свою неправоту.

Не тратя времени на взаимное обнюхивание, крепыш двинул спич:

— Значит так, художник, слушай внимательно. Я человек незлой, калечить тебя не хочу. Сделай всё правильно, и мы разойдёмся без проблем.

— «Правильно» — это как?

— Это так: забирай свой вонючий эскиз и вали отсюда куда глаза глядят. В свою вонючую Ма-аскву. И больше чтоб к Катюхе на пушечный выстрел не приближался. Увижу рядом — убью. Ты всё понял?

Такая вульгарная постановка вопроса возмутила меня до глубины души, и я хоть и чувствовал себя отчасти виноватым, но довольно жестко ответил, что мы с Катей люди взрослые и в своих отношениях разберемся без стороннего арбитра. В конце концов, пусть дама сама выберет, кто ей больше по сердцу, это будет самый правильный вари…

— Ну и дурак, — не дослушав, буркнул боровичок и решительно бросился в атаку.

Я даже не успел принять боевую стойку — боровичок тараном снёс меня наземь, взгромоздился сверху и принялся окучивать сразу с обеих рук, азартно покрикивая:

— Нна тебе, сцуко! Нна, пад-донак ма-аскофффский! Нна!! Нна!!!

Нет-нет, это нечестно, это неправильно!

Мы должны были выписывать боксёрские круги по двору, красиво маневрируя и гарцуя, как рыцари на турнире… а этот скот просто бросился мне в пояс и даже ни разу ударить себя не дал!

Ну разве это драка?

Разве так поступают настоящие джентльмены?

Это что за деревенская дикость?!

— Нна! А вот в нагрузку! Эть!

От ударов голова гудела как чугунный котел, перед глазами всё плыло, я пытался прикрываться, однако неистовствующий боровичок ловко совал мне под руки, не на убой, но вполне ощутимо и ошеломляюще.

Не знаю, чем бы всё закончилось, вполне возможно, ещё через полминуты я бы благополучно отключился… но тут где-то рядом с нами раздался возмущенный женский вопль и боровичка кто-то принялся стаскивать с меня, ругая на чём свет стоит и беззастенчиво награждая оплеухами.

— Катюха, ну прекрати…

— «Шлеп!!!»

— Кать, мы тут просто шутили…