Удавка из прошлого - Борис Бабкин Страница 15

– Ты, Тайка, и сходи, поговори с ним. Ведь ты его хорошо знаешь. И ты меня втянула в это. Пусть отмазывает теперь, или я в милицию пойду и все расскажу. Тогда его по-новой упрячут, да и тебя заодно.

– Глеб, – нервно проговорил пожилой мужчина в очках, – тебе необходимо взять охрану. Свидетеля по делу…

– Знаю я! – отрезал мужчина лет сорока. – Но мне опасаться нечего, защита Топорикова и Чусанова представила свидетелей, которые…

– Которых начали вешать, – перебил его пожилой. – И, поверь моему жизненному опыту, на этом не закончится. Всех участников процесса, кто так или иначе способствовал оправданию Чусанова и Топорикова, вздернут.

– Спасибо тебе, папа, – иронически поблагодарил Глеб, – утешил. Но я судил по закону. А почему, собственно, я оправдываюсь?

– Знаешь, – вздохнул отец, – ты, без сомнения, прав. Но вешают преступников, которые ушли от наказания, и их приспешников, а значит, тоже преступников. Эти свидетели…

– Папа, – перебил Глеб, – ты оправдываешь вешателей?

– Нет, разумеется. Просто представил, что это случилось бы в то время, когда работал я. Понимаешь, уничтожают преступников и лжесвидетелей. А ты вынужден был их освободить.

– Скажу честно: я растерялся. Отправлять дело на доследование не было причины. Свидетели Топорикова появились после того, как была дана санкция на его арест. Следователь отработал все версии, к нему претензий нет. Все говорило о том, что было так, как рассказали Прошников, Сарины и Лировы.

– Ладно. Но ответь честно: ты же понял, что все это…

– Я честно вынес оправдательный приговор. Я судил по закону. Мы не смогли доказать вину Чусанова и Топорикова в убийстве сына Лопатиных. Сейчас началось следствие.

– А почему только сейчас? Обвинение считало, что вина Топорикова и Чусанова не вызывает сомнения.

– А я судил по закону. Вердикт присяжных – невиновны. Прокуратура опротестовывает приговор, но результат будет тот же. Ты же знаком с делом.

– Все правильно, и все-таки…

– Хватит, папа, и давай больше к этому не возвращаться.

– Не получится. Сейчас это тема номер один. И тебе, хочешь ты этого или нет, придется говорить об этом, причем не со мной одним.

– К сожалению, ты прав, – вздохнул сын.

– Зачем вы так, Андрей Павлович, – проговорила вышедшая из спальни стройная женщина. – Глеб…

– Перестань, Лида, – остановил ее Глеб. – Папа прав. Об этом сейчас говорят все. И самое неприятное – обвиняют меня. Хотя их судил суд присяжных. А виноватым оказался судья Кравцов. – Он ушел в другую комнату.

– А ты, Лида, говоришь – хватит, – пробормотал Андрей Павлович. – Представь, каково ему сейчас. Он освободил тех, кого большинство считает убийцами. И сейчас, если поймают тех, кто повесил Чусанова и одного из свидетелей, вполне возможно, Глебу придется судить их.

– Вот как раз поэтому и не надо говорить с ним об этом.

– Я считаю иначе, – произнес Андрей Павлович.

– Так, – вздохнул Соколов, – и что мы имеем? Любимов, Лобиков, и все. Не густо. И нам придется искать этих двоих.

– Для начала доложим Борисову, – улыбнулась Варвара. – И поверь, сами мы их искать не станем. Ну а если найдут, возможно, придется работать с ними.

– А я считаю, – заявил Андрей, – никчемное это дело. Ну и что мы можем узнать у этих Любимова и Лобикова? Ну привлекались они, их отпустили. Значит…

– Более подходящих мы не нашли, – перебила Ва-ря. – Мне кажется, ты как-то…

– Тебе только кажется, – улыбнулся Андрей.

– И черт его знает кто, – недовольно проговорил Борисов.

– Да, – задумчиво произнес сидевший с чашкой чая полный лысый старик. – Тут и сказать не знаешь что. И ты думаешь, это, как говорится, эхо девяносто первого года? Может, и правильно мыслишь, все один к одному – тоже вешали и плакатик на шею. Но там, кажется, из-за золота это произошло. По крайней мере такова была версия. В этом случае, конечно, золота нет, хотя кто знает…

– А что ты, дядя Юра, думаешь о некой тайной организации? – перебил Борисов.

– Про такое даже думать неохота. Ладно там террористы или клан киллеров. Но чтоб вот так справедливость восстанавливали, да еще организация – быть такого не может. И ты себе голову ерундой не забивай. Слишком все это серьезно. Уже трое повешенных, так что…

– Вот именно, – не дал ему договорить Борисов. – Начали с Тупикова, причем никто ничего не знал. А тут Чусанова вздернули. И сразу труп Тупикова появился. Через два дня свидетеля вешают. И я уверен – на этом не остановятся.

– Извини, но ты мелешь чушь. Я уверен, что это просто разборка, концы надо искать среди тех, с кем особенно не ладили Топорик и его кенты. Рынок делили, путан, какой-нибудь банк, да мало ли что…

– Зачем тогда повесили свидетеля? – спросил Борисов.

– Да чтоб так, как ты думаешь, думали все. Это же ясно как божий день.

– А как же повешенные в девяносто первом?

– Наконец-то начал соображать. Там и начались эти разборки. Смотри, кого повесили. – Дядя положил перед Борисовым исписанный убористым почерком лист. – Вот, взгляни на третью фамилию.

– Угаловский Сергей Петрович, – прочитал Борисов. – И что?

– Помнишь дело о кассе в аэропорту в девяносто третьем?

– Черт возьми! Угол! Он, кстати, освободился два года назад. Вениамин Сергеевич Угаловский. Он сын…

– Приемный. И он клялся, что найдет и накажет убийц своего отца. Он детдомовец, в пять лет его усыновил Сергей Петрович. Тот еще тип, два раза привлекался к суду и оба раза вышел из воды сухим. Вениамин служил в группе захвата в пограничных войсках. Мастер спорта по самбо, кандидат в мастера по боксу. И конечно, занимался всеми восточными хреновинами.

– Черт возьми, – повторил Борисов. – И давно ты это знаешь?

– Обижаешь, племянник, – дядя засмеялся, – только что обнаружил. Я по старой памяти заглянул в архив и откопал там это. Угол тогда за головой убийцы отца и приехал. Но не нашел никого и взял с налета кассу.

– Перед этим ночью был убит некто Бунин. Кстати, он по делу о повешенных в Лесосибирске проходил свидетелем. Я это как-то выпустил. Угол, – пробормотал он. – Венька Угол. И он действительно искал Топорика. Так, надо узнать, где сейчас Угол.

– Он в панике, – говорила Таисия, – и хочет идти в милицию.

– Попутного ветерка, – усмехнулся Топорик. – Ему впаяют статью за дачу ложных показаний и еще могут за укрывательство преступления. Он сам потом…

– А что с тобой будет? – перебила Таисия.

– Да ничего. Скажу, что перепугался Феденька, когда одного свидетеля повесили, и все. Он же скажет, что его купили.