Червонная дама - Алексис Лекей Страница 14

Нет, нельзя так рассуждать, оборвала себя Жаннетта. Молодая, ни в чем не повинная женщина погибла ужасной смертью. Свершилась чудовищная несправедливость. А она слишком хорошо знала себя, чтобы понимать: пока они не доведут расследование до конца, пока не установят истину — если только, как это часто случалось, руководство не отберет у них дело, — не видать ей ни сна, ни покоя.

Мартен миновал длинный коридор, толкнул небольшую дверь, вскарабкался по винтовой лестнице, распахнул еще одну дверь и очутился в другом коридоре, отличавшемся от первого только цветом линолеума — светло-зеленым вместо коричневого, — спустился на несколько истертых ступенек, открыл очередную дверь и вышел на площадку между этажами монументального здания мэрии.

По мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, он поднялся на последний этаж и узким чердачным коридором со скрипучим полом добрался до нужной ему двери, в которую и постучал.

Открывшей ему женщине было за пятьдесят. Забранные в пучок чуть вьющиеся волосы с легкой сединой, овальные очки в металлической оправе, прекрасные голубые глаза, выразительный рот, аппетитная пухлая фигура… Но главным достоинством Лоретты — во всяком случае, по мнению Мартена — оставался голос, богатый модуляциями и способный по желанию обладательницы то обволакивать собеседника мягким бархатом, то колоть его и резать не хуже ножа. Они относились друг к другу с величайшим уважением, какое способны питать друг к другу только настоящие враги. По профессии она была психологом, имела кучу званий и даже написала три книжки, по двум из которых училось подрастающее поколение. Но подлинным ее призванием, удовольствием и смыслом жизни было то, чем она занималась в этом скромном кабинетике под самой крышей, беседуя со слетевшими с катушек мужчинами и женщинами. Каждую отставку, каждое временное отстранение от службы, каждое самоубийство полицейского она воспринимала как личное оскорбление.

Вдоль стен тянулись стеллажи, плотно уставленные книгами и журналами; громоздились они и на полу, покрытом восточным ковром веселенькой яркой расцветки.

— О, никак это Мартен? Наконец-то решились меня навестить! — воскликнула она, иронично улыбаясь.

Протискиваясь в кабинет, он слегка задел ее пышное бедро.

— Вы мне приснились, — произнес он, усаживаясь в кресло напротив письменного стола, занимавшего три четверти тесного помещения мансарды. — Я был взволнован.

— Мы вместе работали над каким-то делом? — удивленно спросила Лоретта.

— Не совсем. Мы трахались.

В действительности это провокационное заявление было выдумкой только наполовину. Похожий сон и правда приснился ему два месяца назад, только он проснулся раньше, чем успел осуществить свое намерение, отчего у него осталось неприятное чувство незавершенности. Однако сон его заинтриговал: наяву он никогда не думал о ней под этим углом.

Она отвернулась, пряча смущение, но Мартен видел, что она покраснела, и это доставило ему некоторое удовольствие.

Но вот она снова села лицом к нему, непроизвольно подобрав под кресло ноги.

— И это все, что вы хотите мне сказать? — усмехнулась она. К ней вернулся весь ее апломб. — Вы уже многие годы мечтаете со мной переспать. Как, впрочем, большинство мужчин мечтает переспать с большинством знакомых женщин. И наоборот. Мои прелести здесь ни при чем.

Она была замужем трижды, и сейчас жила одна, но не в одиночестве — если верить слухам.

— У вас усталый вид, — добавила она. — Работы много?

— Только не надо профессионального сочувствия, — сердито отмахнулся он.

Она тотчас же примирительно подняла ладонь:

— Извините.

Всем своим видом она давала понять, что на своем веку таких, как он, видала-перевидала.

В разговорах с ней он быстро впадал в агрессивный тон, за что потом на себя злился. Возможно, ему хотелось завязать с ней более близкое знакомство, хотя он побаивался ее прекрасных голубых глаз, способных читать в нем, как в открытой книге. Она скрестила пальцы:

— Если у вас личная проблема, Мартен, запишитесь ко мне на прием. Если вам нужен совет, у меня есть на вас ровно десять минут.

— Вчера неизвестный убил выстрелом в горло из арбалета молодую, красивую, замужнюю бездет ную женщину. Убийство явно преднамеренное и тщательно подготовленное. Он целился ей в лицо, стрелял метров с десяти и, судя по всему, больше к ней не притрагивался. Мотив неясен. В жизни женщины и ее мужа нет ничего, что навело бы нас на след. При ней были драгоценности, были деньги, но он украл только спортивную сумку, с которой она возвращалась из бассейна.

Психолог позволила себе несколько секунд раздумий.

— Интересно, — произнесла она наконец.

Вжалась в кресло, сняла очки и принялась задумчиво покусывать свои полные губы. Он молча ждал.

— Почему вы подчеркнули, что он целился ей в лицо? У вас есть на это какая-то особая причина?

— Да нет. Сам не знаю. Просто это представляется мне важным, хотя я не понимаю почему. Возможно, это вообще не имеет значения. Либо она его не знала, либо знала. В последнем случае не исключено, что он хотел, чтобы она видела, кто ее убивает. Но что-то здесь не вяжется. Все, кто с ней общался, в один голос утверждают, что у нее не было никаких врагов. Муж любил ее без памяти, сестра обожала, коллеги тоже. Она вела абсолютно размеренную жизнь — разлинованную, как нотная бумага.

— Я понимаю, что вас беспокоит, — сказала она, снова водружая на нос очки. — Отсутствие мотива… Вы справлялись с картотекой? Насчет преступлений схожего типа?

— Проверим сегодня утром.

— Будем надеяться, что это предположение не подтвердится, — со вздохом произнесла она. — Но с таким малым количеством улик…

Она не договорила, да это было и не нужно. Любое немотивированное преступление может означать начало серии. Праздник сердца для прессы, кошмар для полиции.

— Не вешайте нос, — сказала она, поднимаясь. — Я психолог, а не вещунья. Сообщите мне больше данных, и я сделаю все возможное, чтобы вам помочь.

Она пожала ему руку.

— Доверьтесь своей интуиции, Мартен, — в заключение проговорила она, подталкивая его к двери. — Думаю, вы правы. Дело не в украденной сумке. Фетишист унес бы с места преступления трусы или туфли. Или прядь волос. Главное, что он пошел на риск и стрелял ей в лицо. И стрелял наверняка. Да, кстати, по поводу вашего сна. Как у нас с вами было? Ничего?

Он ушел, не оборачиваясь, но до самого конца коридора слышал ее смех.