Девятая рота. Дембельский альбом - Олег Вихлянцев Страница 14

Лютый стоял, с мрачным видом наблюдая за весельчаком. В конце концов джентльмен угомонился.

— Так, давай, по порядку. Ты за что, дембель, нашего заслуженного деятеля кадровых наук педерастом обозвал?

— Да как это за что? Я же из армии вернулся! Из Афгана! Мне жить негде, а этот пи… этот ваш кадровик говорит, чтобы я сначала паспорт себе оформил, а потом на работу приходил устраиваться. А кто мне паспорт даст, если прописаться негде? Да я вообще…

— Тихо! — неожиданно властно скомандовал замдиректора. И так он это свое «тихо» громко произнес, что Лютаев вспомнил сержанта Дыгало. — Значит, работать у нас хочешь?

— Хочу, но жить негде.

— Будет тебе, где жить. Комната в заводском общежитии устроит?

— А как же паспорт? — Лютаев даже растерялся.

— Обойдемся пока без паспорта. Давай свой военный билет…

Обратно он не шел и не бежал — летел на крыльях, не чуя под собой ног. Но у самого входа в общежитие радужное настроение ему испортил джип «паджеро», въехавший на тротуар прямо у него перед носом.

— Притормози, сержант! — высунулся из окна тот самый лысый водила, которого вчера вечером Лютаев остановил ловким броском. — Не узнаешь меня?

— Узнаю, и что с того? — Олег медленно опустил руку в карман, хотя пистолета там, само собой, не было — кто же со стволом ходит на работу устраиваться?

Но ведь браток об этом не знает!

— Ты ручонку-то из кармана вынь, — посоветовал тот, стараясь не делать резких движений. — С тобой серьезные люди говорить хотят.

— Что за люди? — Олег с интересом посмотрел на парня.

— Увидишь — поймешь, что за люди, — сказал тот, не вдаваясь в подробности. — В общем, сегодня в восемь часов вечера подваливай к ночному клубу «Амальгама». Не опаздывай только. И прикид вэдэвэшный свой смени на гражданку. Сам найдешь или помочь?

— Обойдемся без помощников, — недовольно буркнул Лютый.

— Ну-ну. Только не вздумай бегать от нас, хуже будет. А если придешь, как сказано, то глядишь и сработаемся. И ствол с собой прихвати: его вернуть надо. Ну, бывай!

Джип рванул с места, взвизгнув от лишней скорости. Лютый застыл на месте от удивления: ему что, бандиты хотят работу предложить? Напрасный труд.

В общаге он рассказал Ваське Клепикову о приглашении. Парень заметался по комнате, размахивая от волнения руками.

— Олега, не ходи в «Амальгаму»! Там бандит на бандите едет и бандитом погоняет. Я на таких насмотрелся на зоне. Они же порвут тебя, как тузик грелку!

— Ерунду порешь, Клепа, — сказал Лютаев. — Если захотят порвать, все равно найдут и порвут. Ане прийти, значит, струсить.

— Дурак!

— Пусть дурак, — согласился Олег, — зато не тряпка, как некоторые. По-любому идти надо. Тут как в русской народной сказке, помнишь? Направо пойдешь — коня потеряешь. Прямо пойдешь — сам пропадешь, налево пойдешь… Короче, полная жопа, куда ни кинь. Поэтому — будь, что будет.

Клепиков в задумчивости бесцельно прошелся несколько раз по комнате и от нечего делать нажал кнопку допотопного черно-белого телевизора.

— Мы должны раз и навсегда положить конец беззакониям, творящимся в сфере теневого предпринимательства! — вещал с экрана пожилой мужчина с сытым, раскормленным лицом. — Ни для кого не секрет, что дельцы от теневой экономики тянут свои грязные руки к Красноярскому алюминиевому заводу. Они не пройдут! Это я вам заявляю со всей ответственностью. Мы не дадим на откуп мошенникам и бандитам ведущее производство металлургической промышленности! И никакие деньги, никакие угрозы не собьют нас с курса намеченной нашей родной коммунистической партией перестройки!

— Правильно говорит мужик! — заметил Клепа. — Совсем обнаглели цеховики. Знаешь, какие деньги там крутятся, а мы, работяги, копейки получаем.

— Звездоплет он, а не мужик, — возразил Лютаев. — По морде видно — ворюга тот еще.

— Да ты же ничего про него не знаешь! — горячо вступился Клепа за говорившего. — Это товарищ Шапкин, второй секретарь горкома партии. Он наш, из народа вышел! На КрАЗе простым литейщиком начинал и на такую высоту поднялся…

— Слушай, — скривился недовольно Лютый, — выключи эту хрень перестроечную, тошнит.

— Темный ты человек, Олега, — сделал вывод Клепиков, но телевизор все же выключил.

Лютаев присел на кровать, взял старенькую гитару. Запел, перебирая струны послушными пальцами:

Часто снится мне мой дом родной,

Лес о чем-то о своем мечтает.

Серая кукушка за рекой,

Сколько жить осталось мне, считает.

Только ты, кукушка, погоди

Мне дарить чужую долю чью-то.

У солдата вечность впереди.

Ты ее со старостью не путай…

Я тоскую по родной стране,

По ее рассветам и закатам.

На афганской выжженной земле

Спят спокойно русские солдаты…

— Слушай, Клепа, — Лютый отложил гитару в сторону. — Мне гражданские шмотки нужны. Тут, в общаге, одолжить у кого-нибудь можно?

— Тебе не шмотки, тебе хороший психиатр нужен. Ты же на этой своей войне свихнулся совсем!

— Это не только моя война, Клепа! — очень серьезно сказал Лютаев. — Это — наша война!

— Да какая она, к ебене фене, наша? Придумал, тоже мне, — отмахнулся Васька. — На хрена мы полезли в этот чертов Афганистан, да еще по жопе в конце концов получили. Что, не так, что ли? Считай, десять лет кровь проливали, намолотили душманов видимо-невидимо, а толку — ноль.

— Заткнись, — тихо, с трудом сдерживая раздражение, сказал Олег, — еще слово на эту тему скажешь, я тебя прямо здесь урою.

— Понял, понял, не дергайся, — продолжал Клепиков уже не так уверенно, и на всякий случай отошел подальше от Лютого и поближе к двери, чтобы успеть смыться, если что. — Убивать тебя там научили, людей мочить голыми руками. И это все? Для этого большого ума не надо.

— А еще, парень, научили меня человека от сволочи отличать. Понял?

— Занятно. Ну вот я, например, кто? Человек или сволочь?

— Пока никто, — уже спокойней сказал Лютаев. — Ты, Клепа, безмозглая деревянная чушка, которой еще только предстоит стать человеком. А про Афган больше не болтай, не надо. Тебе этого просто не понять. Или мы туда с АК придем, или они к нам с М-16 заявятся…

Афганистан. Перевал Гиндукуш.

Август 1988 года.

Они шли колонной по одному, след в след, опасаясь душманских сюрпризов — замаскированных под камнями противопехотных мин и растяжек. Змейкой поднялись в гору и так же петляя спустились с нее, перепрыгнув журчавший меж желто-серых камней ручей. Лютый с удовольствием зачерпнул ладонями холодную, как лед, прозрачную воду, и сполоснул потное, покрытое пылью, лицо. Пить не стал: на блок-посту можно будет расслабиться, а сейчас от воды только хуже будет…