Иван Грозный. Сожженная Москва - Александр Тамоников Страница 14

– Алена, – подсказал Бордак.

– Приветствую, Алена!

– Тебя так же, Федот!

– Погодь, открою дверь.

– Скажи поначалу, Осип еще тут?

– Тута, где ж ему быть. Ожидает Афанасия Федоровича. Тот как два дня уехал в Бахчисарай, еще не вернулся. Ныне должон.

Резвый открыл ворота, всадники въехали во двор, спешились, Алена поставила на ноги Петрушу. Он хмуро смотрел на подворье, на грозного стражника.

– Не бойся, Петенька, мы у хороших людей, – погладила его по голове Алена.

– А я и не боюсь, – неожиданно сказал мальчик, что вызвало смех Резвого:

– Смотри, от горшка два вершка, а с норовом. Воин вырастет.

– Поглядим. А Петр Петрович Агапов уехал с боярином?

– Да, он всегда на выезде с ним.

– Как же нам разместиться?

Из дома вышел Тугай, увидел прибывших, улыбнулся:

– Приветствую, Михайло, быстро ты обернулся. Приветствую тебя, женщина, – кивнул он Алене. – Хороша, слов нет. Ведают эти черти работорговцы, кого брать силком на Руси, будь проклято их басурманское племя!

– И тебе привет, Осип!

– О чем задумались, гости дорогие?

– Да вот не ведаю, как и где разместиться. В той комнате, что была отведена мне, всем неудобно, да и не по традициям это…

– Эка забота. Афанасий Федорович обо всем обеспокоился. Пойдем, покажу палаты для Алены и сына. А после в баню, с дороги помыться и трапезничать.

– Значит, обеспокоился посол, не забыл?

– Он, Михайло, никогда ничего не забывает, иначе Иван Васильевич не прислал бы его сюда, в этот гадюшник продажный.

Палаты, отведенные для Алены с сыном, оказались светлыми и просторными. Скамьи широкие, окна в цветных занавесях. Чистое постельное белье с периной и большой подушкой на лавке у стены. Посредине стол. В красном углу – иконостас. Алена ту же опустилась на колени, начала молиться. К ней присоединились и Михайло с Осипом.

Служка занялся конями, гости сходили в баню, отужинали вдоволь и разошлись на отдых. Дорога утомила, особенно Петрушу, как тот ни храбрился.

А к вечерней молитве и трапезе явился посол русский Афанасий Федорович Нагой с помощником и невеликой охраной. Узнав о приезде Бордака с бывшими невольниками, повелел дьяку пригласить посланника Москвы в залу приемов.

Бордак зашел, поприветствовал по чину. Нагой в ответ тоже поприветствовал посланника и предложил ему сесть на лавку.

– Жарко ныне, – распахнул Михайло ворот рубахи.

– Да, – согласился Нагой и продолжил: – Тугай выезжает на Москву послезавтра. Ты о женщине с дитем не беспокойся. Ордынцы балуют, конечно, особенно у Перекопа, но людей с посольской грамотой не трогают. За то Девлет-Гирей велел карать строго. Определился, где остановится женщина, а то могу подсобить?

– Благодарствую, Афанасий Федорович, – склонил голову Бордак, – я сам все решил, она остановится у меня на Варварке.

– Вот как? – поднял брови посол. – К себе заберешь в прислугу?

– Не в прислугу.

– Никак жениться собрался?

– Извиняй, Афанасий Федорович, но то только мое дело.

– Конечно, Михайло, – улыбнулся Нагой. – Давно пора тебе обзавестись новой семьей. Одному жить – хуже нет, по себе знаю. Но с Аленой и сыном порешили, давай погутарим о делах. – Посол поднялся со стула, обошел стол, присел на скамью рядом с Бордаком. – Тебе, Михайло, с рассвета след ехать обратно в Кафу.

– Пошто опять в Кафу? – удивился Бордак. – Задание я ведь выполнил.

– Жизнь подбрасывает новые хлопоты.

– И что должен сделать?

– Есть в Кафе крупный работорговец мурза Басыр.

– Слыхал о нем, дом большой видел. У него свои суда, работного люда много.

– И у него же в усадьбе, отдельно, конечно, томятся наши невольники.

– Невольники? Пошто он не продает их? На невольничьем рынке его люди не торгуют.

– Басыр-мурза – хитрый и корысти неумеренной человек. Он не как обычные купцы, не выставляет товар на рынке, где за невольников может от силы заполучить пятьсот-шестьсот акче. И это за детишек и девиц. Хитрый мурза, узнав о повелении царя Ивана Васильевича выкупать наших невольников по высокой цене, решил заполучить в десятки раз больше.

– Он готов отдать их за выкуп государев?

– По моим данным, да. Но это треба проверить. У него, опять-таки не точно, около тридцати невольников, из них восемнадцать мужчин и двенадцать женщин. Но невольники разные, где-то до десятка крестьян и их жены, остальные – дворяне и стрельцы, кто-то тоже с женами, захваченные в разных городах. Вернее, выкупленные мурзой Басыром у обычных торговцев. А ты знаешь, сколько царь Иван Васильевич готов платить за наших людей?

– То ведомо, дорого. Один крестьянин пятнадцать рублей стоит.

– Вот и посчитай, сколько это будет акче, если за один акче дают полкопейки.

– По местным меркам, целое состояние.

– Но не для мурзы Басыра. Он богат. Однако, опять-таки по непроверенным данным, он со своими сыновьями собирается перебраться в Высокую Порту. И покуда есть возможность, набивает карман. Но это черт с ним. Тебе треба через Азата добиться встречи с Басыром и договориться о выкупе невольников, при этом крепко торговаться. Коли упрется, можешь сказать, что дороже мы выкупать не будем, пусть выставляет невольников на рынок, до того посчитав, какой прибыли лишится.

– Поторгуюсь, – кивнул Бордак, – это дело нехитрое, и цену собью. Как он должен будет передать невольников? Это же не Алена с Петрушей, что можно с пожитками обозом отправить. Тридцать человек треба через весь Крым провести, и тогда, мыслю, от разбойников наши грамоты не спасут.

– Верно мыслишь. Посему в условия сделки должно войти обязательство мурзы Басыра доставить невольников при достойном обеспечении всем необходимым, без кандалов и цепей на арбах до Перекопа и далее в место, что будет сообщено ему отдельно. За это можно доплатить, но не боле десяти тысяч акче.

– Согласится ли на это условие мурза?

– Согласится. У него много нукеров, воинов в сторожевом отряде, он выделяет хану сотню в войско. Люди у него есть. Мулы, кони – тоже. Да и жадность возьмет свое.

– Я все понял, Афанасий Федорович.

– Но это первое задание.

– Что еще?

– Ты ведаешь, что малый диван одобрил нашествие крымчаков на наши земли весной следующего, 1571 года.

– Я же и передавал об этом донесение.

– Помню. Но окончательное решение, и это тебе тоже хорошо ведомо, примет большой диван, и с созывом его крымский хан медлить не будет. Надо определяться с походом, чтобы начать в зиму подготовку орды, а это хлопотное дело. Переговоры с беками и мурзами, составление разнородной рати, проведение расчета, кто столько людей выставит, кто коней, кто оружия, кто продовольствия. Это переговоры с ногайцами, карачаями, кипчаками, черкесами. Но не тебе объяснять, какие трудности возникают в период подготовки большой рати. А хан должен собрать войско от сорока до шестидесяти тысяч воинов.