Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов Страница 13

Теперь же, глядя в лица Чирья, Боли и Беса, он уже не сомневался в том, каким образом будет исправлена его ошибка. Вряд ли трое взрослых мужиков, желая повеселиться, потратят уйму времени на то, чтобы так тщательно примотать четвертого к тяжеленному стулу, да еще и в ванной. И вряд ли они сидят на табуретках для того, чтобы повеселиться в тот момент, когда этот четвертый проснется и станет недоумевать по поводу собственного местонахождения. Ремизов помнил случай, когда пятеро мужиков совершенно аналогичным образом допились до безумия, после чего четверо по очереди оттрахали пятого. При этом ни один из них до этого не отличался нетрадиционной сексуальной ориентацией. Просто так получилось, елки-палки, ключница водку, наверное, делала…

Но эти трое напротив менее всего были похожи на невменяемых. Ремизов скосил протрезвевший взгляд в сторону и увидел маленький столик с лежащим на нем скальпелем. Удивительно, но когда его взору предстал этот страшный медицинский инструмент, он успокоился. Вся его дальнейшая жизнь теперь зависела только от него самого.

– Игорек, ты всех огорчил. – Это были первые слова Беса после пробуждения Комика.

Ремизов мгновенно заметил движение Боли, рукой потянувшегося к столику.

– Братва, зачем все это нужно? – И без того глухой голос Комика превратился в шипение пустого водопроводного крана. – Скажите, что я должен сделать, и закончим на этом. Какой смысл меня на ремни резать? Я не партизан и не Рихард Зорге. За идею не борюсь. Я с вами в одной упряжи. Бес, говори, что нужно!

– Это какой Зоркий? – Чирей изобразил на своем лице сомнение. – «Смотрящий» в Крестах?

Закрыв глаза от внезапно прихлынувшего ужаса, Ремизов вдруг подумал о том, насколько тупы двое, сидящие по обе стороны от Беса. Только теперь, когда он оказался в самой глупой из всех возможных ситуаций, ему и вчерашний юмор Чирья показался дебильным, и взгляд Боли не спокойным, а заторможенным. «Черт побери, – думалось Комику, – как он мог попасть в такую глупую ловушку?! Не успел прийти в себя после неожиданного помилования?»

Тем временем Саша повернулся к Чирью:

– Так, выйдите отсюда на пять минут.

Подождав, пока за ними закроется дверь, он приблизил свое лицо к Ремизову:

– Игорек, такое дело… Я не имею против тебя ничего личного. Более того, ты мне даже симпатичен. Занимаешься спортом, отрицаешь наркоту, не злоупотребляешь пойлом. Но пойми меня правильно, если ты не скажешь мне сейчас, где документы Лисса, я вынужден буду отдать тебя этим двум трупоедам.

– Бес! Черт меня побери, Бес!! Ты сам подумай – на кой мне эти документы?! Я даже представления не имею, как выглядел тот пакет и что за бумаги там находились!.. На хрена мне это нужно?!

– Видишь ли… – Саша пригладил на голове волосы и потуже затянул свой хвостик. Сейчас он был похож на Маклауда перед боем. Ремизову казалось – еще мгновение, и он вынет из-за пазухи свой самурайский меч. – У Михаила Юльевича есть все основания предполагать, что ты забрал документы и построил планы в реализации проекта, который у тебя неминуемо должен был возникнуть в голове сразу после прочтения бумаг.

– Бред какой! – поразился Ремизов, выдыхая в лицо Саше волну перегара. – Зачем мне эти дикие проблемы?! Пусть Лисс пошлет в номер человека, чтобы тот там еще раз все осмотрел!

– Глупость какая, – возразил Саша в тон собеседнику. – Их могли забрать менты.

– Тогда в чем же моя вина?!

– В том, что не нашел. Лично я так и считаю. Но Михаил Юльевич считает иначе. Он полагает, что ты затеял опасную игру. Ты же знаешь Лисса, он такой фантазер…

Ремизов истерично усмехнулся:

– Ты сам себя слышишь?! Это что – шутка?!

– Ты знаешь, Игорь, что с Лиссом не шутят. Ни у нас, в Мрянске, ни здесь, в Москве. Так что тебе лучше сказать правду…

– Саша… – На лице Комика застыла маска мучения. – Нет у меня документов, клянусь.

Бес встал с табуретки.

– Чирей!

– Останови их! – взмолился Ремизов. – Не бери греха на душу!

– На мне столько греха, что – одним меньше, одним больше… Чирей, если он захочет поговорить, кликни меня. Я наверху буду.

Боль и Чирей, словно две гиены, которым было позволено подобрать объедки после обеда льва, разместились вокруг жертвы.

– Ты, животное, короче… Нам по барабану, о чем ты должен рассказать, – заявил Боль, глядя за приготовлениями напарника. – Как захочешь покаяться – скажи. Ну, короче, ты слышал, что Бес сказал…

На Ремизова обрушились удары. Кричать было невозможно – губы скованы широкой полосой коричневого скотча. Он слышал лишь свое приглушенное мычание…

Он дергал головой и урчал, извиваясь всем телом. Почувствовал тошноту, она усиливалась.

Похмелье лишь усиливало муки. Вчерашний «коктейль» из всех видов спиртного вызвал боль в голове и груди, ломку всего тела. Если прикатит волна рвоты, то немудрено захлебнуться собственными рвотными массами. Пока до этих двух ублюдков дойдет, в чем дело…

Господи, вот это смерть будет!..

– Мысля придет – башкой покачай, понял? – Чирей деловито поводил перед носом Ремизова блестящим скальпелем.

Комик отчаянно закивал головой. Но увидел лишь хищный оскал Чирья.

– Не-е-е, мужик. Это ты просто испугался. Правда начинается после получаса беседы.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник Саша. Увидев, чем занимается Чирей, он поморщился и отвел взгляд.

– Господи, Чирей, что ты делаешь?.. Идите, закройтесь за мной. Шеф к себе вызывает. Если Игорек заговорит – сразу звоните… Да убери ты на хер этот скальпель!!

Чирей, отложив нож в сторону, направился за Бесом. Боль последовал за подельником. Обоим нестерпимо хотелось выпить водки и немного закусить. Ничего страшного, если новый знакомый Игорь посидит в ванной, в темноте. После того, как в ванной наступил мрак и шаги затихли, Ремизов понял, что у него есть несколько минут для того, чтобы исправить ситуацию.

Когда-то, давным-давно, Игорь Ремизов служил армейским офицером. Закончив во Львове военно-политическое училище, он очень удивился, когда вместо Группы советских войск в Германии, куда он должен был быть распределен, его неожиданно направили в Дальневосточный военный округ. Перед самым выпуском один из будущих лейтенантов, а тогда еще – курсант, отошел ночью с поста по охране знамени училища и от нечего делать проник в отдел кадров. Когда он увидел аккуратные стопки личных дел будущих офицеров, разложенные в соответствии с военными округами, в его голове возникла мысль, которая в Уголовном кодексе трактуется как «эксцесс преступления». Нарушив закон уже тем, что отошел с поста, он решил совершить еще одно преступление. Разыскав в стопке с табличкой «Закавказский военный округ» свое личное дело, он переложил его в стопку с надписью «ГСВГ». Большой надежды на эту манипуляцию он не возлагал, однако и ответственность за это ему не грозила. Чего штабисты, в самом деле, не напутают? А делом, которое вернулось в предыдущую стопку, оказалось дело Ремизова. А уже на следующий день в штабе выписывались распределения и проездные документы. Когда после торжественного выпуска лейтенант Ремизов решил похвастаться перед невестой и вынул документы, он в одночасье лишился и невесты, и карьеры. Первая, уже мысленно развесившая занавески в квартире во Франкфурте-на-Одере, никак не смогла представить, что развешивает эти занавески в общежитии города Уссурийска. Жизнь покатилась под откос. Ремизов так и не узнал об истинной причине такой «ссылки». Узнал бы сейчас – убил бы виновного на месте. Однако тогда решил все-таки ситуацию исправить посредством честной службы. Он думал об этом в тот момент, когда поезд уносил его с железнодорожного вокзала Мрянска в будущее.