Тюрьма, зачем сгубила ты меня? - Владимир Колычев Страница 13

Майор замолчал. Карцев провел рукой по взмокшему лбу. Он был озадачен. Кате тридцать два года – еще не старая, но и не юная. Наверняка уже сейчас в ее голове бродят мысли – как жить дальше. Да и мужчина интересный может подвернуться. Возможно, уже сейчас у нее есть любовник… Может, из тех, с кем она в бане… Его осудят, она подаст на развод. Сама или на пару с новым избранником присвоит себе все, что нажил муж. Он уйдет по этапу на зону, и некому будет посылать ему туда не то что посылки, некому будет сказать в его адрес и доброе слово… Сначала жена забудет, а потом и сын. Как бы не случилось так, что Ярослав станет называть папой другого мужчину…

– Чего вы от меня хотите? – голосом, похожим на стон, спросил Карцев.

– Я уже сказал, чего я от вас хочу.

– Но я никого не убивал. У меня есть хороший адвокат, меня оправдают…

– Вы сами в это не верите, – покачал головой Сизов.

Увы, но он был очень близок к истине. Все улики свидетельствовали против Карцева, следователь уверен в том, что убийца – он. И судью он склонит к тому же мнению…

– И что я выиграю, если соглашусь? – убито спросил он.

– Во-первых, хорошая характеристика с места вашего заключения. Мы убедим суд, что вы человек положительный со всех сторон. Тогда ваш адвокат сможет убедить его, что убийство вы совершили в состоянии сильного душевного волнения. Тогда вы получите всего три-четыре года. Во-вторых, я буду ходатайствовать перед начальником следственного изолятора о том, чтобы срок вы отбывали здесь, в отряде хозобслуги.

– В хозобслуге – одни козлы, – сказал Карцев, вспомнив утверждение Федора.

– Георгий Степанович! – удивленно и покровительственно усмехаясь, вскинул брови Сизов. – Не ожидал я от вас такого!

– Но ведь это так…

– Для зэков – так, а для вас… Вы же не матерый уголовник.

– Но у нас в камере нет матерых уголовников, – подавленно буркнул Карцев.

– Как это нет? А ваш смотрящий?

– Федор?

– Федор, – кивнул майор. – Федор Иванович Михалев. Он же Федя Скачок. Кличка у него такая – Скачок.

– Я не знаю его клички. Он не любит, когда так…

– Если не любит, когда по кличке, значит, порядочный человек?

– Ну… Он ведет себя порядочно…

– Это всего лишь видимость, Георгий Степанович. Видимость… Что такое «скачок» на жаргоне, знаете?

– Нет.

– Скачок – это ограбление. У вашего Федора три судимости. И все за ограбления. Кличку свою оправдывает… И четвертая судимость будет. Тоже ограбление. И это не делает ему чести…

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Карцев.

Ему все равно было, в чем обвиняли Федора, лишь бы он к сокамерникам хорошо относился, чтобы оставался таким же добродушным и справедливым, как прежде.

– А вам и не нужно про него знать. У него своя жизнь, у вас – своя. Он среди блатных своим всегда будет, в зоне хорошо устроится, а что с вами там будет – вопрос… Плохо в зоне. Очень плохо. Уж поверьте мне…

Карцев представил мрачные и злобные физиономии закоренелых уголовников. Нет, своим он среди них не будет… Представил, как будет валить лес на лютом морозе…

– Я слышал, в хозобслуге можно условно-досрочное получить, – поежившись, жалко сказал он.

– При условии хорошей работы вполне. Если не будет жалоб, то через два года можете выйти на свободу…

– Всего два года? – приободрился Карцев.

– Да, всего два года. Плюс регулярные свидания с законной супругой… Кстати, можем оформить вам свидание в ближайшее время. В специальной комнате, в виде исключения… Видите, как все просто…

– Но для этого я должен стучать?

– Ну зачем так грубо? Вы должны информировать меня о том, что происходит в камере…

– Ну, если всего лишь информировать… Я согласен.

– Вот и договорились, – празднуя удачную вербовку, широко улыбнулся майор Сизов.

Карцев уныло вздохнул. У мента маленькое будничное торжество, а у него – большая жизненная трагедия. Мало того, что оказался в тюрьме по обвинению в убийстве, так еще и встал на скользкий путь предательства.

– Подписывать мне ничего не надо? – сконфуженно спросил он.

– Нет, подписывать ничего не надо, – покачал головой начальник оперчасти. – Все уже записано, на магнитную пленку… Но вы не думайте, это не компромат. Это всего лишь небольшая памятка – для вас. Чтобы вы не забывали о своем, э-э, служебном предназначении…

Сизов провел короткий инструктаж на «служебную» тему, на этом разговор и закончился.

В камеру Карцев входил на негнущихся от волнения ногах. Тяжкие мысли угнетали, холодили душу. Вдруг Федор уже в курсе, что произошло с ним в кабинете начальника оперчасти…

А Федор смотрел на него, улыбался. И когда Георгий умостился на свою шконку, подошел к нему, подсел.

– Ну что адвокат сказал? – спокойным, располагающим к общению голосом спросил он.

– А-а, адвокат…

Карцев воспрял духом. Оказывается, Федор даже не знал, где он был. Все верно, конвоир выводил его из камеры для встречи с адвокатом… А встреча была с начальником оперативной части. Знал бы Федор, чем она закончилась…

– Так что с адвокатом у тебя?

– Да нормально все… То есть не очень… Но если постараться, то можно на сильное душевное волнение списать…

– Если платный адвокат, то сделает…

– Да, хороший адвокат. Платный… Жена заплатила…

– Хорошая у тебя жена. Адвоката наняла, посылки тебе шикарные шлет… Яблоки вкусные… Кислотность у меня повышенная, если яблоко с кислинкой – терпеть не могу. А твоя сладкие шлет…

– Места знает, где покупать, – улыбнулся Карцев.

Он поднялся со своего места, подошел к своему приделанному к стене шкафчику. Сунул руку под ширмочку, достал два больших желтых яблока, одно протянул Федору.

– Благодарю, брат, – улыбнулся тот.

Крепкими от природы и желтыми от табака зубами он вгрызся в сочную, аппетитно хрустящую мякоть. Казалось, именно для того он и подошел к Георгию, чтобы выцыганить у него этот плод. Но так только казалось…

– Если б твоя жена телевизор еще передала, – как бы невзначай сказал он.

– Телевизор? А разве можно?

– Розетки есть, значит, можно… Можно, можно, – широко улыбнулся Федор. – Раньше в камерах розеток не было. И лампочки в стену вмуровывали, чтобы провод к ней нельзя было бросить… А сейчас и розетки есть, и телевизор можно. Если есть. А у нас, как видишь, нет…

– Так ты бы мне сразу сказал, я бы организовал, – взбудоражился Карцев. – А то вторую неделю здесь, а ничего не знаю…