Разрешение на штурм - Сергей Москвин Страница 12

7 мая – четверг 19.00

Егоров еще раз перечитал заключение патологоанатомической экспертизы, потом снял трубку городского телефона и позвонил на квартиру Корчагиных. К телефону долго никто не подходил, и Егоров уже собирался положить трубку и повторить звонок через час, когда ему наконец ответили.

– Да, я слушаю, – услышал он в трубке неуверенный голос Корчагиной.

– Здравствуйте, Ирина, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, сказал он. – Это Егоров.

– Андрей Геннадьевич? – к удивлению Егорова девушка запомнила его имя и отчество. – Я вас слушаю.

– Мы закончили патологоанатомическую экспертизу. Я подготовил все необходимые документы и хотел бы передать их вам...

Он опасался, что сейчас Ирина снова расплачется. Но девушка держала себя в руках и лишь уточнила у него:

– Я должна сейчас за ними приехать?

«Это было бы лучше всего», – мысленно заметил Егоров. Но вырывать из дома набегавшуюся и, наверняка, уставшую за день девушку, которой, несмотря на пережитое ею страшное горе, приходится еще и заниматься организацией похорон, не хотелось. И Егоров предложил:

– Я мог бы сам завезти документы вам домой, если вы не возражаете.

– Хорошо, привозите, – как-то пусто ответила Ирина.

Ее явно не обрадовал его предстоящий визит. С Ириной же требовалось не просто увидеться, передав ей разрешение на захоронение, но и поговорить. И Егоров честно сказал:

– Ирина, нам есть о чем поговорить. Только это конфиденциальный разговор. Не сочтите мой вопрос бестактным: вы дома одна?

– Одна, – все-таки не удержавшись, Ирина тихо всхлипнула. – Я здесь теперь всегда буду одна. – Ее приглушенные рыдания становились все слышнее. И вдруг, совершенно неожиданно для Егорова, девушка вскрикнула. – Мне так плохо. Пожалуйста, приезжайте быстрее!

– Я сейчас буду!

Егоров быстро поднялся из-за стола, привычно хлопнул себя по боковому карману, где лежали ключи от машины: все, можно ехать.

Пробившись через ставшие обыденностью вечерние пробки в центре Москвы, через полчаса Егоров на своей «Шкоде» наконец выехал на Ленинский проспект, а еще через десять минут был у дома Корчагиных. Заезжая во двор, он заметил на фасаде дома две мемориальные доски. Наверняка в скором времени здесь появится и доска с именем академика Корчагина.

Егоров вошел в подъезд, оказавшийся, несмотря на отсутствие консьержа, удивительно чистым. Вспомнив заплеванный пол и исписанные аэрозольной краской стены в собственном подъезде в Медведково, куда он переехал после развода с женой, Егоров непроизвольно поморщился. Лифты оказались еще старой конструкции, с закрывающимися вручную дверями, но вполне добротными. Егоров вышел на пятом этаже и, ощутимо волнуясь, позвонил в обитую кожзаменителем дверь. Сейчас же за дверью послышались быстрые шаги. Щелкнул замок, и Егоров увидел на пороге Ирину. Она была в джинсах и черной футболке с тремя вышитыми на груди узкими, вертикальными синими полосками.

– Здравствуйте.

В аэропорту и во время их следующей встречи на Лубянской площади Ирина была в строгом костюме. Сейчас, увидев девушку в домашней одежде, Егоров подумал, как она еще молода и беззащитна перед лицом обрушившейся на нее страшной трагедии.

– Здравствуйте. Входите, – поздоровалась с ним Ирина. – Чаю хотите? – И испугавшись, что он откажется, поспешно добавила: – Пожалуйста, выпейте со мной чая. Я... не могу одна.

– С удовольствием, – ответил Егоров, снимая обувь.

Ирина тут же нагнулась и, достав из-под стоящей в прихожей «стенки» мягкие тапочки, протянула их своему гостю:

– Вот, наденьте папины.

Запнувшись на последнем слове, она закусила губу. Егоров поначалу хотел отказаться – он не любил чужие тапочки, но сейчас, чтобы еще больше не расстроить девушку, надел их.

– Только тогда мне нужно сначала вымыть руки. Где это можно сделать?

– В ванной. Пойдемте, я покажу.

Шагая за ней, Егоров понял, что девушке очень одиноко в этой опустевшей после смерти родителей квартире и, чтобы хоть на время забыться, она старается занять себя. Несмотря на богатую, по советским временам, обстановку, квартира действительно выглядела пустой. «Дом-музей, – внезапно подумал Егоров. – Да и сама Ирина больше похожа на служителя дома-музея, чем на хозяйку квартиры. Странно только, что дома нет Алексея. Ведь он должен понимать, что Ирине тяжело одной».

Пройдя с девушкой на кухню, он не удержался и задал этот вопрос:

– А что же ваш молодой человек не составил вам за чаем компанию?

– Мой молодой человек? – Ирина недоуменно обернулась к Егорову, но через несколько секунд на ее лице проступило понимание. – Вы об Алексее? Что вы, он вовсе не мой молодой человек. Он жених Ольги... Бывший жених.

Вспомнив о погибшей сестре, Ирина болезненно сморщилась.

Егоров тяжело вздохнул.

– Давайте я поухаживаю за вами, а вы пока присядьте, отдохните.

– Нет! – испуганно вскрикнула Ирина, загородившись от него рукой. – Мне легче, когда я чем-то занята. Так что, лучше я за вами поухаживаю.

Она выставила на кухонный стол две одинаковые чашки из столового сервиза (Егоров тут же представил, как из этих чашек пила чай вся семья, когда собиралась за общим столом), сахарницу, вазочку с домашним вареньем и вазу побольше с овсяным печеньем, затем взяла в руки заварочный чайник: