Икона для Бешеного - 2 - Виктор Доценко Страница 12

Я не могла оставить вам записи на бумаге, — говорил нежный девичий голосок. — Я боялась, что дядя Филипп найдет бумаги и тогда уж точно отправит меня в интернат, в Швейцарию. А там, боюсь, меня просто сбросят с горы в ущелье и скажут, что это — несчастный случай.

Это все детские сказки, — пробурчал Константин, раскладывая перед собой бумаги. — Игры разума. Поначиталась детективных романов…

Девчонка словно услышала его.

Если вы думаете, что я сочиняю, то возьмите конверт, на котором нарисован Кремль.

Константин усмехнулся, взял конверт и вытряхнул из него на стол несколько фотографий. Одна из них тут же привлекла его внимание.

Не может быть! — непроизвольно вырвалось у него.

Вы, наверное, удивились, — откликнулся голосок из магнитофона. — Но на фото — действительно вы. Вспоминаете, когда это было?

Да, на фото был он сам, Рокотов. Вокруг него — компания веселых людей на природе. Рядом — мангал с шашлыками, на траве свалены удочки, за спинами людей блестит круглая озерная гладь. Лето, солнце; все люди, запечатленные на снимке, слегка навеселе, но в меру.

На фотографии Константин стоял и держал за хвост метровую щуку. Рядом с ним находился невысокий человек с сосредоточенным выражением лица ученого. Человек улыбался как‑то принужденно. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке среди этого веселого общества, а потому старался держаться особняком.

Теперь вы, наверное вспомнили, почему оказались среди всех этих людей, — продолжал настойчивый голосок. — Папа мне о вас рассказывал. Тогда еще все вас поздравляли и говорили о том, какой вы потрясающий детектив.

Ну, разумеется! Константин тут же вспомнил.

Дело было с полгода назад. Он только что закончил следствие о пропаже племянника одного крупного правительственного чиновника. Парню здорово не повезло: когда его нашли, он уже лишился одной почки. Ему ее мастерски удалили в хирургическом отделении одной из московских клиник, где проводили тайные операции по изъятию донорских органов. Правда, делалось это без согласия родственников.

Клиника работала, что называется, на заказ. Медики располагали медицинскими картами спортивного общества, где упомянутый парень занимался водными лыжами не первый год. Получив заказ, медики, связанные с одной из подмосковных бандитских группировок, организовывали похищение нужного «объекта» и разбирали его «на органы».

— Отец рассказывал, что вас тогда едва не убили, — помолчав, произнесла девчонка. — Я сразу тогда поняла, что вы — тот, на кого можно положиться.

Константин глубоко вздохнул, и перед его глазами возникла картинка полугодовой давности.

Вот он с пистолетом вламывается в операционную, где у парня собираются изъять вторую почку. Вот на него бросается здоровенный медбрат, оказавшийся просто «братком». А вот на помощь «братку» пришел один из хирургов, размахивая длинным скальпелем. Если бы не бойцы ОМОНа, которые ввалились в клинику вслед за Константином, быть ему тоже разобранным на части.

Голос продолжал беседовать с Константином, а он продолжал разбирать бумаги.

Он узнал, что среди тех, кто праздновал освобождение молодого человека, был и знакомый его дяди — генеральный конструктор оборонного НИИ, гениальный изобретатель перспективных разработок оружия, которое наши спецслужбы испытывали во время войн и конфликтов в Афганистане, Чечне, Абхазии, Таджикистане и еще бог знает где.

Звали его Василий Никодимов, а девчонка по имени Жанна была его дочерью.

Предупреждаю: если не хотите со мною ссориться — не называйте меня Жанночкой, — поторопилась заявить девчонка напряженным голосом. — Так меня зовет только моя любимая тетя Клара.

Василий Никодимов погиб месяц назад, когда на его машину обрушились строительные леса. Константин читал бумаги и только присвистывал от изумления.

Помимо своей основной работы Василий Никодимов являлся еще и консультантом Комитета Государственной Думы по разработке национальной идеи. В Комитете он представлял науку, а как в нем оказался — и сам точно не знал. Вероятно, был он просто честным и порядочным человеком и не нашел в себе силы отказаться от важного для страны поста.

Следователь сказал, что это — несчастный случай, — всхлипывая, сообщила Жанна.

Похоже, так оно и есть, — пробурчал он.

Константину почему‑то захотелось уехать далеко–далеко и остаться там навсегда. Лишь бы не заниматься этим малоперспективным делом.

К тому же предыдущее расследование, связанное с чудотворной иконой Софийской Божьей Матери, едва не стало для него роковым, лишь чудом не поставив точку в его карьере детектива.

Это все — неправда — Жанна всхлипнула, и у Рокотова сжалось сердце. — Последнее время папа часто ругался с кем‑то по телефону. Он отказывался подписывать какие‑то бумаги, обозвал кого‑то «новоявленным Адольфом Гитлером». И еще кричал, что «вы разрушаете Россию, вы ее враг». Он еще сказал, что после таких, как тот человек, остаются одни руины. И что оружие, которое изобретает мой папа, не столь разрушительно, как те идеи, которые проповедует тот, неизвестный.

А больше папа ничего не успел сказать? — вслух произнес Константин.

Жанна тут же ответила:

Он еще сказал, что «поставит вопрос на правительстве». Я все так хорошо запомнила, потому что никогда не видала папу таким взволнованным.

Она помолчала и сказала:

Дядя Филипп — двоюродный папин брат. Я у папы одна — мама умерла, когда меня рожала. Меня хотели сначала отдать тете Кларе — папиной сестре. Но дядя Филипп заявил, что у нее нет денег. А он — владелец фирмы «Элиовенд» и продает дорогое оружие. Остальное вам расскажет моя тетя Клара. В папке есть ее адрес и телефон.

На этом запись обрывалась.

Константин был разочарован. Он не видел в деле Никодимова ничего особенного, только обиду маленькой девочки, его дочери Жанны. Только было он собрался позвонить ее тете Кларе, как его внимание привлекла фраза из газетной статьи, которая находилась среди бумаг.

В небольшой заметке из «Московского комсомольца» были подчеркнуты несколько строк все тем же розовым фломастером: «…а также смерть генерального конструктора Никодимова, последовавшая после серии смертей нескольких человек, так или иначе связанных с думским Комитетом по разработке национальной идеи».

Так вот оно что! У Константина зачесалось правое ухо. Это случалось каждый раз, когда его озаряла хорошая идея. Правой рукой он отчаянно тер ухо, а левой — набирал номер своего офиса. Вероника еще была на месте. Получив от Константина задание, она вздохнула, и он понял, что у его подчиненной были иные планы на вечер. Но Константин был непреклонен.

Вероника перезвонила ему домой буквально через полчаса и доложила о результатах своих поисков.

Никодимов действительно погиб под строительными лесами, которые превратили его машину в смятую консервную банку. Но еще до этого погиб президент «Омма–банка» (вместе со своей любовницей, которая уронила электровибратор в ванну, где в душистой воде резвилась с финансистом). И еще через день отдал Богу душу депутат Государственной Думы, сам, без посторонней помощи, шагнувший в пустую шахту лифта на двадцатом этаже ведомственного депутатского дома на улице Королева.