Перо и волына - Сергей Зверев Страница 12

– Да, бля, гадом буду, – начал божиться Корень, – у этого, бля, Малыша в жопнике лишние стиры есть. Когда они катали, я просек, как он под стол клешни засовывал. Че он там, суходрочкой занимался? У Самсона три шапетки было, а этот трех лбов передернул.

Порожняк обратился к Самсону, который сидел у края стола:

– Верно он базланит?

– А я почем знаю? – сумрачно ответил тот. – Я катал, а не дрочил.

– Да все это херня, – раздался голос Малыша.

Он вышел из-за спин своих парней и демонстративно широко развел руки.

– Корень, ты, бля, самый припухший, потому что сливать не умеешь. А у меня в шкарах ни одной стиры нет. На, проверь.

Корень нервно задергался.

– Да он уже кому-то из своих стиры скинул. У него уже ни хрена нет.

– Чем катали? – спросил Порожняк. – Стирами в натуре или цветухами?

– Цветухами, – ответил Малыш. – На счастье же решили катать. С натуральными стирами я бы его обул в один момент.

– Кто сдавал?

– Халдея взяли. Да я в натуре говорю, Порожняк, катали без приколов. Корень Самсону бабок дал, у того на ставку не хватало. Теперь возбухает.

Малыш вел себя смело, даже развязно, всем своим видом словно подчеркивая: мол, я – честный катала, и все тут. Ну, подфартило мне по-крупному, так ведь я и сам парень не промах, не зря столько лет и дед катал, и отец катал, и сам я с детства к карточной игре приучен. И ладно бы еще я сам сдавал, тогда, конечно, чем черт не шутит, руки сами могли что-нибудь этакое выкинуть: снизу колоды стирку метнуть или себе сдвоенную, а так…

Малыш рассчитывал на то, что Порожняк хоть и является местным авторитетом и держателем общака, которому бригада московских станочников-портовиков башляет за крышу, но в карточной игре такой же лох, как и любой командированный или отпускник в Домодедове.

Главное – сделать честные глаза и убедительное лицо.

Но Порожняк, несмотря на свой внешний вид, в людях кое-что понимал. Актерская игра Малыша его не убеждала. Он ни капли не сомневался в том, что Малыш играл на верняк. А значит, в игре без шулерства с его стороны не обошлось.

Порожняк, почти не скрывая, с презрением смотрел на свою кентовку.

Вот засранцы, хавальники красные, водяры нажрались, скоты, и тут их на шпилевку потянуло. Если б в этой кентовке была хоть одна трезвая голова, я бы сейчас в кабаке спокойно досиживал или Катьку по дивану валял. А тут, бля, разводи этих уродов. Нашли с кем катать.

Перед Порожняком стояла нелегкая задача: с одной стороны, Малыш, конечно, сжульничал, тут и сомневаться не приходится, но ведь за руку-то его никто не схватил. А сейчас можешь хоть в шоколадницу ему залезть, ни хрена там не найдешь. Потому он такой и смелый, буром прет. Киданул, конечно, пацанов.

Но, с другой стороны, в общак-то станочники портовые по расписанию вносят бабульки, можно сказать, как дойные коровы. С моими-то не особо погужуешь, стоят, красавцы, морды ящиками. Да ведь и без них никуда не денешься. Эх, бля, жисть дает…

– Ну чего ты? – нетерпеливо воскликнул Корень, из-за пережитого позабыв о субординации.

– Заткни пасть! – оборвал его Порожняк. – На кого батон крошить собрался?

– Тихо ты! – зашикали на Корня остальные запрудненские.

Порожняк неторопливо докурил сигарету, чтобы выдержать паузу, и наконец вынес свой вердикт:

– Значит, так, пацаны, все путем. Откатали по-честному. И чтобы никаких наездов. Самсон, бабки, которые ты должен Корню, вернешь, я сам проверю. Больше чтоб не куролесили. Про шпилевку с гостями забыть. Вопросы есть?

Малыш торжествовал. Смерив запрудненских высокомерным взглядом, он повернулся к своим и незаметно подмигнул.

Самсон, заскрипев зубами, накатил себе рюмку водки и выпил. Корень пожал плечами. Запрудненские с недовольным видом стали рассаживаться за стол. Инцидент был исчерпан.

Порожняк развернулся и с видом человека, исполнившего свой долг, покинул ресторанный зал. Публика, настороженно следившая за разведением рамсов между братвой, с удвоенной энергией набросилась на выпивку и закуску.

Патрульные милиционеры и администратор, которые наблюдали за происходящим из вестибюля, проводили Порожняка почтительными взглядами.

Чуть замешкавшийся администратор все-таки успел распахнуть перед Сашей двери.

– Я вам так благодарен, – лебезил он, – в нашем заведении вы всегда будете почетным гостем. К вашим услугам любой столик в любое время и лучшая закуска.

– Да пошел ты, пидор, – сквозь зубы бросил Порожняк, покидая «Жар-птицу».

Он прошел к стоянке, где мальчишки с ведрами и тряпками заканчивали наводить блеск на белый «Мерседес». Сейчас они усиленно терли колпаки на колесах.

Зюзя, небрежно развалившись в кресле, пыхтел сигаретой. Увидев шефа, направляющегося к машине, водитель щелчком отбросил в сторону окурок и заорал на пацанов:

– Так, пистолеты, вон на хрен отсюда!

Мальчишки отступили от машины. Старший робко спросил:

– А деньги?

– Какие тебе, бля, деньги? Валите, пока целы!

Зюзя завел мотор, дождался, пока Порожняк сядет в кресло рядом с ним, и стал сдавать назад, чтобы выехать со стоянки.

– Ну как там, шеф? Развел?

– Развел, – поморщившись, сказал Порожняк.

– Значит, все ништяк, – радостно заключил Зюзя.

– Да, ништяк… говноеды, бля. Учишь их, учишь жизни, а толку, бля, как от яиц шерсти. Ни хрена не врубаются.

Зюзя, желая подсластить горькую пилюлю, сочувственно кивнул.

– Они ж простые пацаны, шеф, что с них возьмешь? Куда колеса направим? Назад, в кабак? К Катерине?

– Нет, – покачал головой Порожняк, – на хату хочу, оттянуться надо после напряга.

Зюзя понимающе глянул на шефа.

– Да, после напряга неплохо бы ширнуться. Без расслабона крыша быстро съедет.

– Отвезешь меня, потом сгоняешь за Катькой, и на сегодня – все.