Человек с двойным дном - Владимир Гриньков Страница 11

Потапов не нашелся, что ответить. А что тут скажешь? Вот он, Корнышев. В рефрижераторе лежит. Мертвый. Плохо все сложилось. Провал операции.

* * *

В полупустом салоне первого класса летели престранные пассажиры: трое неулыбчивых крепышей и с ними некто с холщовым мешком на голове.

– Даже страшно, – призналась одна стюардесса другой. – Проходишь через салон, такими взглядами провожают…

Крепыши не препятствовали перемещениям стюардесс, но всякий раз, когда те появлялись в салоне, провожали девушек взглядами без игривости.

Одна из стюардесс, пожалев несчастного, в какой-то момент сказала крепышам:

– Может, сока ему дать? Или минералки, – показала на человека с мешком на голове.

– Не надо, – ответили ей неприветливо. И после этого стюардессы ни во что не вмешивались.

В Шереметьево после приземления из самолета никого не выпускали, пока салон первого класса не покинул странный квартет. Для этих людей прямо к трапу подогнали микроавтобус с наглухо затонированными стеклами. Среди встречающих был офицер-пограничник, но он никем из квартета не заинтересовался и документов не проверял, а наблюдал со стороны за тем, как человека с мешком на голове свели по трапу, поддерживая под руки, сноровисто затолкали в микроавтобус и увезли.

* * *

Фотографии мужчин были веером рассыпаны по столу. Там, на снимках, люди были живыми. А сейчас их уже нет. Застрелены спецназовцами.

– Все документы этих людей, которые вы привезли, – сказал Захаров, – и паспорта их, и водительские удостоверения – поддельные.

Документы погибших тоже лежали на столе, как раз перед Потаповым и Нырковым. Нырков взял один из паспортов в руки, раскрыл его, пролистал.

– Надо же! – сказал и покачал головой. – Я бы не отличил, если честно.

– Еще бы! – ответил на это Захаров. – Даже эксперты поначалу не смогли сказать точно. Классная работа. Практически без помарок. Сделаны как документы прикрытия. Как мы своим делаем.

– Думаете, кто-то из наших? – удивленно приподнял бровь Потапов.

– Да разве только наши умеют делать хорошие документы? – отмахнулся генерал. – Наши, не наши… Тут проблема в том, что те, кто за этими вот стоит, – кивнул в направлении фотографий погибших от спецназовских пуль, – высокого полета птицы. Это не уровень уголовников или кого-то подобного. Это такие же, как мы. Это сила. Вот о чем говорю.

Потапов и Нырков переглянулись. Но сказать ничего не успели, потому что дверь вдруг приоткрылась и в кабинет заглянул помощник Захарова.

– Они здесь, товарищ генерал! – доложил помощник.

– Давай их сюда!

На глазах оторопевших Потапова и Ныркова в кабинет ввалилась престранная компания: три крепыша и человек с мешком на голове. Захаров сделал жест рукой – снимите, мол, с него мешок. Случилась секундная заминка, будто крепыши сомневались, можно ли видеть лицо их подопечного Ныркову и Потапову.

– Можно, можно, – развеял их сомнения догадливый Захаров. – Это свои.

Мешок сорвали с головы. Человек, который, похоже, продолжительное время не видел дневного света, зажмурился на мгновение. А у Ныркова и Потапова вытянулись лица.

– Знакомьтесь! – произнес генерал Захаров, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Святослав Корнышев.

Корнышев, живой и невредимый, стоял перед ними.

– Здравствуй, Слава, – сказал ему генерал. – Я – Захаров.

– Здравия желаю, товарищ генерал!

Это было невероятно. Просто уму непостижимо.

– Откуда?! – только и смог спросить растерянный Потапов.

– Ты откуда к нам прибыл, Слава? – обратился к Корнышеву генерал.

– Из Африки.

Загар у гостя действительно был нездешний.

– Он еще этой ночью был в Африке, – сообщил Захаров. – Только потому и уцелел, я думаю.

* * *

Оставшись в кабинете один на один, Захаров и Корнышев смотрели друг на друга так, как смотрят люди, которые о собеседнике прежде много слышали, а увидели вот только что. Они действительно видели друг друга впервые.

– Ну, как там Африка? – доброжелательно осведомился Захаров.

Так спрашивают про недолгое, необременительное и приятное пребывание за границей: с туристическими целями или по работе.

– Ничего, – ответил Корнышев. – Привык.

– К быту привык? – уточнил Захаров. – Или к службе?

– К быту, товарищ генерал. Много у них там необычного. А служба – она везде служба.

Захаров оценил ответ, потому что о похождениях собеседника он знал по отчетам. Там, в Африке, Славе довелось повоевать, и он даже был ранен, а год тому назад вертолет, в котором летела группа Корнышева, был подбит повстанцами, и спасшимся в той катастрофе пришлось два дня, отстреливаясь, пробираться к ближайшему жилью. Дошли не все. Но Корнышеву повезло.

– Далеко тебя спрятали, – скупо улыбнулся Захаров.

– Да, это не Рязань, товарищ генерал.

– Причину знаешь?

– Так точно.

Генерал вопросительно приподнял бровь. Расскажи, мол. Мне интересно.

– Меня хотели убрать.

– Кто? – уточнил Захаров.

– Этого я не знаю. Сказал мне об этом полковник Богуславский. Он же предложил командировку в Африку, от греха подальше.

– А за что тебя хотели убрать, знаешь?

– Знаю. Двадцать пять миллиардов долларов. Был такой секретный президентский фонд. Слышали?

Захаров молча кивнул в ответ.

Он знал про эту историю. Двадцать пять миллиардов долларов, распыленных по всему миру по секретным счетам. Этакая государева заначка. Потом, уже в двухтысячном, пришел другой президент. Дела все принял, ядерный чемоданчик принял. А про секретный фонд ему никто ни гу-гу. Люди, причастные к тем деньгам, просто попытались их присвоить. Украсть у президента.

– Я работал в команде, которая искала следы тех денег, – пояснил Корнышев. – И когда мы их нашли, у всех нас начались большие неприятности. Нас стали убивать, чтобы не подпустить к деньгам. Кажется, я один только и остался.

– Один, – подтвердил генерал. – А Богуславского ты откуда знал?

– Он сам вышел на меня. Сказал, что мне угрожает опасность, и сплавил меня в Африку. Ему я и слал донесения. Пока он не умер.

Корнышев замолчал, потому что дальше уже нечего было рассказывать. Там, в продолжении, Богуславского уже не было, а был Захаров.

– Он внезапно умер, – сказал генерал. – Мне было приказано принять все оперативные дела, которые вел Богуславский. И среди прочих вдруг нашлось твое. Так я узнал историю про двадцать пять миллиардов. И про тебя. Но до сих пор мне многое не ясно. Фокус в том, что те миллиарды, о которых ты говоришь, они давно возвращены государству. А на тебя до сих пор идет охота. Неувязочка. Зачем ты им теперь? И кто они, эти люди? Богуславский говорил тебе, от кого исходит опасность?