Восстание потерянных - Сергей Зверев Страница 11

Джипы проехали треть центральной улицы и четыре перекрестка. Стольников помнил, как въезжал в поселки, похожие на этот. Люди тоже старались не выходить из дома. Даже в отсутствие боевиков. Но во дворах мычали коровы, когда были не на выпасе, блеяли овцы. За все время следования по Другой Чечне Стольников не заметил ни одного стада, ни одного следа. Скота нет в поселке? Но это же немыслимо. Людям нужно мясо, молоко…

Дальше перекрестков не было, дорога уходила строго направо и строго налево. Впереди был виден тупик, улица запиралась длинным одноэтажным зданием бледно-желтого цвета.

– Это больница, – подсказал Зубов.

Саша медленно осмотрелся.

Обычно все делается не так. Группа добирается до первого перекрестка, после чего первое отделение уходит влево, третье – вправо. Обе группы следуют до очередного перекрестка и разворачиваются, захватывая мини-квартал в кольцо. Идет зачистка территории. Второе отделение находится на месте, готовое в любой момент оказаться там, где дела обстоят хуже всего. После проверки территории отделение возвращается, и взвод продолжает следовать до очередного перекрестка. Так исключается возможность скрытного перемещения искомых лиц из квартала в квартал. При учете того обстоятельства, конечно, что соседние улицы одновременно вычищаются тем же способом. Сейчас Стольников таким количеством людей не располагал.

Он не мог понять, куда могли деться люди Бегашвили. Понятно, что российский офицер с грузинской фамилией не повел в поселок весь свой батальон. Но как минимум рота здесь должна была появиться. И потом, «Винторез» мог быть только у снайпера его подразделения.

Саша понимал, что сидящие за рулем Мамаев и Ермолович смотрят на него в ожидании, какое решение он примет. Стольников поднял руку до уровня плеча и пальцами махнул – «налево».

«Роверы» повернули вместе с бойцами, и движение снова началось.

Заканчивалась еще одна улица. Сколько ни вглядывался в окна майор, он не мог заметить ни лица, ни даже шевеления занавески.

– Вы уверены, что в этом поселке есть хоть один живой человек?

– Уверен, – ответил Зубов. – И он умеет стрелять из «Винта».

Стольникову надоело это бессмысленное кружение. Коротко свистнув, он собрал всех у своего джипа:

– Я сейчас зайду в дом. Со мной Баскаков. Остальные на улице. Ушки на макушке, ясно?

Зубов не вмешивался. Стольников знал свое дело.

Осторожно приоткрыв дверь, майор вошел в подъезд. Можно ли было его назвать подъездом – неизвестно. Наверное, да – на лестничной клетке справа и слева было еще по одной двери. Квартиры. Гробовая тишина усиливала эффект опасной неизвестности.

Стольников толкнул дверь рукой.

Она бесшумно открылась и спустя несколько мгновений ударила о стену. Саша поднял автомат и приставными шагами стал входить в квартиру. Следом за ним, спина к спине, не отрывая взгляда от двери квартиры напротив, двигался сержант…

В квартире еще тише, чем в подъезде. Но – странное дело – Стольников успел отметить, что и там и здесь чисто, словно пол вымыт совсем недавно. А пахнет не свежестью, а деревом.

Шагнув в зал, майор быстро повел стволом из угла в угол. Чувствуя, как напряжена спина Баскакова, понял, что и тому тоже сейчас обстановка спокойной не кажется. Гораздо лучше, когда в тебя стреляют. Чего ждать здесь?

Стольников рукой толкнул дверь в комнату и снова взялся за цевье.

Это была очень странная картина. За обеденным столом – это была, оказывается, кухня, – сидели двое. Он и она. Положив руки на колени, они сидели с одной стороны стола и смотрели на Стольникова настолько безразлично, что у майора пробежал по спине холодок.

«Что мне так не нравится в них?» – успел подумать он и тут же понял: лица людей были бледны, но это был не испуг. Люди не могут пугаться одинаково.

– Мы не причиним вам зла, – тихо проговорил Стольников. – Не бойтесь.

Мужчина и женщина продолжали сидеть, словно это относилось не к ним.

Баскаков осмотрел все места в квартире, которые, по его мнению, могли скрывать опасность. Обошел и вернулся. Осмотрел стены. Ничего особенного – водоэмульсионной серой краской они были покрашены до потолка. Потолок, как водится, белый. Ни фотографий, ни картин, ничего. В комнате: стол, потрепанные стулья и кровать. Застлана аккуратно, но без подчеркнутого педантизма. В кухне ящики на стенах, что-то вроде гарнитура. Уже с опущенным автоматом Стольников спрашивал:

– Как вас зовут?

Молчание.

– Эй!..

Женщина медленно подняла на майора пустые глаза.

– Вы видели в поселке вооруженных людей?

– Обкурились, что ли? – предположил Баскаков. – Я пойду, гляну в квартире напротив.

Стольников кивнул, пытаясь разглядеть в лицах хозяев квартиры хоть какой-то смысл. Заодно посмотрел на свисающий с потолка конец. Патрон присутствовал, лампочки не было.

Дверь на площадке скрипнула.

– У вас здесь у всех привычка держать двери открытыми?

Он и не надеялся, что получит ответ. Держа автомат в руке, выглянул в окно. Бойцы с генералом находились в прежней позиции – за одним «Ровером». Второй стоял, и не было слышно урчания его двигателя.

– Баскаков! – позвал Стольников и еще раз повернулся к людям за столом: – Вам нехорошо?.. Баскаков!..

Этот крик можно было услышать и на улице.

– Уходите…

– Что? – резко развернулся майор, не веря, что услышал от этих двоих хоть что-то.

– Уходите из поселка…

Стольников замер.

– Вы видели здесь вооруженных людей? – повторил он вопрос. – Баскаков, чтоб тебя!..

Лицо мужчины перекосил нервный тик.

– Поздно… – проскрипел он едва слышно.

– Что поздно? О чем вы говорите?..

– Мы – потерянные…

– Да ничего вы не потерянные! Все в порядке!

– Стены встали…

Стольников нахмурился:

– Какие стены, приятель?

Мужчина нашел на его лице глаза и замер. Последний раз такую картину Стольников видел в террариуме Инсбрукского зоопарка. Ему стало не по себе.