Диверсанты из инкубатора - Михаил Нестеров Страница 10

1

Матвееву пришлось заняться тем, что называется освежить память. В данном случае свою и своих подопечных. К этому времени он дал понять команде, задача какого рода ставится перед ними. На них возложено обеспечение основной группы оружием, разведданными, которые лягут в основу заключительной фазы операции; на них лежит обеспечение эвакуационного коридора. Они – важнейшее звено в операции по ликвидации человека. И никакой реакции на своеобразный голосовой раздражитель. Разве что едва заметное пожатие плеч Михаила Наймушина. Что неожиданно взбесило полковника, и он едва не разразился обвинительной речью. Впрочем, он быстро успокоился. Он задавал вопросы о родственниках, об отношениях курсантов и преподавателей в «Инкубаторе», намеренно сбивая ребят с толку, вот как сейчас:

– Какого ты мнения об итальянской разведке?

– В общих словах? – спросил Наймушин.

– Пусть будет в общих.

– И трехмесячной давности.

Ровно столько времени им не давали информации на обязательных политзанятиях, в частности, касающейся итальянской разведки.

– Качества разведывательно-информационной работы не на высоком уровне.

«Наше управление пережило в свое время схожие времена, – мысленно согласился с парнем Матвеев. – Чрезмерный поток поступающей от разведки информации, которая не представляет интереса для руководства».

Михей словно подслушал его мысли и продолжил:

– Около ста процентов информации берется из открытых источников.

– И что это означает?

– Это означает, что разведка страдает от отсутствия эффективного механизма оценки поступающей информации, не оправдывает те средства, которые государство расходует на ее содержание. Годовой бюджет итальянской разведки составляет около пятисот миллионов евро. Разведчикам приходится отрабатывать эти деньги. Не скажу, что они стали злые, но рвения прибавилось.

Полковник довольно улыбнулся и предложил:

– Кофе?

– Господи… – чуть слышно пробурчала Тамира и встала с места.

– Ты куда? – осведомился Матвеев.

– Варить. Кофе. По-турецки.

– Вообще-то я…

– Вообще-то у вас рубашка несвежая. Второй день носите. Где у вас стиральная машинка?

Как ни странно, Матвеев не нашел ответа на вопрос, когда начала осваиваться команда в компании начальника, сейчас или во время первой встречи. Во всяком случае, скованности он не видел ни тогда, ни сейчас.

Тамира не дерзила. Возможно, прошла по черте, не зашагивая за нее. Может быть, давала знать о своем характере дикарки, а значит – особенностях общения с ней.

Матвеев не упускал случая поразмышлять над поведением кандидатов, цепляясь за слово, реплику. Он привык к такой работе и порой не отдавал себе отчета, что называется эта работа взаимной связью. И в этом контексте не смог бы понять, что служит причиной, а что следствием, что одно порождается другим. Запомнил слова начальника курса Щеголева:

«Учителями их были те, от кого они зависели, но не те, кто их жалел».

Точнее, желающих пожалеть курсантов попросту не было. Полковник не собирался придерживаться этой тактики – учебные времена остались в прошлом. Настала пора работы – трудной, кропотливой, рискованной, как у минера на минном поле. Что же, если он увидит, что нужно пожалеть ту же Тамиру, он сделает это. И ей даст понять, что самое трудное осталось позади, а впереди поджидает опасность, и с этим придется считаться.

Неожиданно вспомнил свою одноклассницу Анну Портнову. Девятый класс. Парни считают себя взрослыми, девушки видят в них мальчиков из хора. На одном из уроков современной истории Саня Матвеев понял, насколько обогнала его в развитии Анка. Она взяла самый трудный вопрос о роли XXII съезда КПСС и отвечала так, будто была спичрайтером и написала выступление для генсека. Ей было шестнадцать. Он увидел в ней двадцатилетнюю девушку и долгое время не мог избавиться от этого неуютного чувства.

Нечто подобное испытал и сейчас. Нет, прав оказался Щеголев, приравняв их возраст к двадцати трем годам. Купировали подростковый возраст.

Матвеев отметил время на часах: половина второго. Мысленно оживил сценку: хлопнул в ладоши и бодрым голосом заявил: «Дети, пора обедать». Но только мысленно.

Он отпустил их, порекомендовав не очень дорогое кафе на Большой Дмитровке. Отсчитал четыреста пятьдесят рублей, деньги вручил Наймушину:

– По сто пятьдесят рублей на брата. И сестру.

Матвеев поджидал еще одного человека. За ним поехал на своем вместительном джипе марки «Форд» майор Тартаков. Полковник подошел к окну и выглянул на улицу. Промедлил бы секунду – и не увидел красного «Форда», въезжающего во двор отдела. Матвеев вышел в коридор, свернул на площадку, откуда смог наблюдать, как из машины вышли двое – Тартаков и мужчина лет сорока пяти, одетый в гражданскую одежду, и начали выгружать из багажника коробки. Вот Тартаков дал знак дежурному, и тот помог внести груз внутрь.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем коробки внесли в приемную. Только после этого Матвеев приветствовал нового гостя, назвав его по имени.

– Привет, – отозвался Вячеслав Хазин, пожимая руку полковнику. – Никак не ожидал от тебя такого странного поступка.

– Что ты имеешь в виду под странным поступком?

– Ты снова на службе у Службы. А мне говорили, ты выращиваешь гладиолусы на даче.

С недавних пор к Хазину приклеилась кличка Гаджет. Собственно, изобретение – это его работа. И если бы он не работал на контору, то смог бы получить не одну сотню патентных свидетельств.

– Помогите мне освободить стол. Этот подойдет. – Он указал на стол, чем временно лишил майора Тартакова права на свое место.

Да, милиционеры удивились бы, если бы остановили машину для досмотра, резонно предположил Матвеев. Каждая коробка, в том числе и из-под обуви, была подписана. «Пистолет с глушителем». «Взрыватели-карандаши замедленного действия». «Пистолет-пулемет».

Матвеев поманил за собой Тартакова и спросил:

– Как продвигается дело с бойцами основной группы?

– Беседую. Изучаю досье. Проникся уважением к командиру группы – капитану Левицкому. Он мне сказал: «Представь себе самолет. Его моторы могут полететь, а сам самолет – упасть».

– Веселый парень. На что он намекнул? На приключения, что ли?

– Ну да. Всякое может стрястись.

– Давай проясним один момент. Фамилия этого капитана Левицкий или Немо?

Матвеев махнул рукой, словно прогонял видение искателя приключений.

– Работа с агентами вступает в новую фазу. Нам придется вернуть им истинный возраст. Любого пограничника на паспортном контроле насторожат эти взрослые глаза. – Он тщетно попытался изобразить «эти глаза».