Асы контрразведки - Сергей Москвин Страница 10

Блэк почувствовал горький привкус во рту. Чтобы избавиться от горечи, он набрал в рот слюны и уже собрался сплюнуть, но тут обнаружил, что его лицо по-прежнему закрыто шерстяной маской. Он быстро закатал края маски, подняв ее на лоб, после чего с удовольствием выплюнул скопившуюся во рту слюну и опустился на траву, положив на согнутые колени автомат. Внизу, у подножия холма, раскинулся лагерь чеченских боевиков. Правда, наступившая в горах темнота сейчас скрывала лагерь от сидящего на склоне холма человека. Блэк с удовлетворением отметил, что с наступлением ночи чеченцы затушили свои костры и теперь огонь не выдает в темноте их присутствия. А сколько раз ему пришлось повторить их тупому командиру, что ночью горящий костер виден с воздуха за десятки километров. Бисламову просто повезло, что у федералов не так много вертолетов, оборудованных средствами для ночных полетов, и их воздушные охотники ни разу не пролетали ночью над его лагерем. Но если бы люди Бисламова и дальше жгли по ночам костры, то вместо вымаливаемой благодарности Аллаха им на головы когда-нибудь непременно свалились бы осколочные бомбы.

«Самовлюбленный идиот, – подумал Блэк, ложась на спину и направляя взгляд в черное ночное небо. – Ведь уже не первый год командует отрядом, а о правилах световой маскировки не имеет даже элементарного понятия. Тупой баран, он так и не понял, что первая война кое-чему научила федералов. Бисламов – баран, но это не он, а я служу ему. Но ничего, скоро все изменится. Очень скоро». Стремительно поднявшись с земли, человек в закатанной на лоб черной маске забросил на плечо автомат и решительно направился в сторону лагеря.

* * *

Первый раз Боря Молчанов нестерпимо захотел, чтобы все изменилось, когда ему было еще только десять лет. Это произошло первого сентября, в день, когда Боря впервые пришел в новую школу. Три первых класса начальной школы он проучился по месту жительства. Школа располагалась совсем рядом с домом, нужно было только пройти через двор и перейти через улицу. И Боря ходил туда с удовольствием.

У него оказалась великолепная память, поэтому, быстро сделав уроки, он бежал во двор поиграть с такими же, как он, пацанами. У матери, воспитывающей сына в одиночку, не хватало денег, чтобы часто покупать Боре игрушки, и он научился делать их сам. В конце третьего класса он смастерил отличную рогатку: отпилил одолженной у соседа ножовкой раздваивающуюся ветку и привязал к ее отпиленным концам полоску, вырезанную из выброшенной на помойку старой велосипедной камеры. То, что в качестве тетивы для рогатки лучше всего подойдет резина велосипедной камеры, а в качестве пулек – металлические шарики от подшипников, Боре подсказал соседский Юрка, живущий в том же подъезде этажом выше, который был старше его на три года. Из собственноручно сделанной рогатки Боря с удовольствием расстреливал отыскиваемые на мусорной свалке пустые бутылки, а также ворон, слетающихся покопаться в отбросах. Обладая твердой рукой и хорошим глазомером, он вскоре научился попадать даже в низколетящих ворон. Однажды Юрка, увидев, как кувыркается по земле сбитая Борей птица, не скрывая своего восхищения, заметил:

– Да ты прямо снайпер.

Боря был польщен. С той случайной встречи и началась их дружба.

Все три первых класса Боря Молчанов закончил с похвальными листами, которые в конце каждого года вручала ему, наряду с прочими отличниками, директор школы. В Борином дневнике стояли одни пятерки. Даже учительница пения, обнаружив, что Боря не совсем чисто выговаривает букву «л», ставила ему пятерки, справедливо посчитав, что этот небольшой дефект речи с возрастом исправится. Мать не могла нарадоваться на сына. Еще большую гордость она ощутила тогда, когда директор школы сообщила ей, что с тем прилежанием, которые показывает Боря на занятиях, он мог бы с успехом учиться и в специализированной школе-лицее. После этого разговора желание перевести сына в городской лицей стало для матери десятилетнего Бориса главной целью.

В небольшом городке Ивановской области, где родился Боря, школа-лицей была единственной. Учились там преимущественно дети партийных функционеров, членов горисполкома и горсовета, а также работников хозяйственной и овощной баз, директоров магазинов и всех прочих людей, обладающих связями или деньгами. Мать Бори Молчанова не могла похвастаться ни тем, ни другим. Поэтому для сына простой работницы швейной фабрики дорога в лицей оказалась закрытой. Но женщина нашла выход. На полставки она устроилась в школу техничкой. Желающих идти на эту грязную и низкооплачиваемую работу было не много, и техничек в школах всегда не хватало. Не составлял исключения и городской лицей. Поэтому директор лицея охотно взял на работу новую техничку, единственным условием которой было зачисление в лицей ее отпрыска. Так Боря Молчанов был принят в не доступную для простых смертных школу.

Накануне первого сентября он очень волновался и даже плохо спал ночью. Все представлял себе, как придет в новую школу и как встретится со своими новыми друзьями. Мать волновалась не меньше сына, наглаживая его прошлогодний школьный костюмчик и радуясь в душе, что Боря не успел за лето из него вырасти, что избавило ее от лишних трат. Мать Бори родила сына вне брака, поэтому и алиментов на ребенка не получала, что заставляло ее постоянно жить в режиме жесточайшей экономии. Наутро, надев отглаженный матерью костюм и взяв в руки букет, составленный из выросших на загородном огороде цветов, десятилетний Боря Молчанов отправился в лицей.

Новая Борина учительница кисло улыбнулась, принимая из рук ребенка коротенькие астры, и положила цветы на подоконник, подальше от благоухающих роз с длинными стеблями, горой возвышающихся на ее столе. Сразу же забыв про невзрачные астры, которые не шли ни в какое сравнение с пышными букетами других учеников, учительница повернулась к Боре и, небрежно махнув рукой в сторону парт, сказала:

– Иди, садись на свободное место.

Немного растерянный от такого невнимания к себе, Боря уселся за последнюю парту. Но так как он был небольшого роста, парта оказалась для него слишком высока, и мальчик пересел на третий ряд. Его сосед повернул к Боре надменное лицо и процедил сквозь зубы:

– Здесь занято. А ну брысь отсюда, коротышка.

От обиды кровь прилила к лицу Бори. Ему захотелось ударить мальчишку, посмевшего обозвать его коротышкой. Но он сдержался и, молча поднявшись, вернулся на последнюю парту. На перемене к нему подошел тот же мальчишка, но уже не один, а в окружении своих приятелей. Они обступили Борю полукольцом, и недавний Борин обидчик поинтересовался:

– Тебя как зовут, новенький?

– Боря, – ответил мальчик.

– Бо-ря, – растягивая гласные, передразнил обидчик. – А как фамилия?

– Мо…чанов, – от волнения Боря проглотил букву «л».

– Как?! – скривился обидчик. – Моча-нов?! – передразнил он, и все его приятели дружно рассмеялись. Это был даже не смех, а настоящее ржание. – Моча! Ой, держите меня! – кричал обидчик, показывая на Борю пальцем.

– Моча – вот это фамилия! – вторили приятелю одноклассники.

Вот тогда Боре нестерпимо захотелось, чтобы они раз и навсегда заткнулись и чтобы он вновь оказался в своей старой школе. Но ничего не изменилось. Одноклассники продолжали смеяться. И тогда Боря сам решил восстановить справедливость. Он ударил по носу одного, попал по лицу другому. Но на него навались все сразу. Началась потасовка. Боря и те двое мальчишек, кого он успел ударить, упали на пол и принялись кататься между парт, пихая друг друга руками и ногами. Но в этот момент их разняла появившаяся в классе учительница. Несмотря на подавляющее численное превосходство своих противников, Боря Молчанов отделался лишь слегка помятой школьной формой. Зато один из его обидчиков размазывал по лицу кровь, текущую из разбитой губы, а второй чуть не со слезами смотрел на вырванную с мясом пуговицу. Учительница расценила результат драки по-своему. Видя нанесенный Борей ущерб, она сразу причислила мальчика в разряд хулиганов, о чем и сделала запись в его дневнике, объявив Борю зачинщиком драки. Боря не считал себя виноватым, но обиднее всего оказалось то, что данное одноклассниками прозвище намертво прилипло к нему.