Рейдовый батальон - Николай Прокудин Страница 10

Рота гудела и суетилась, как растревоженный улей. Завтра выход в боевой рейд, операция в районе поселка Пагман. Меня била мелкая дрожь возбуждения от неизвестного, неизведанного. Завтра могут и убить — «вот пуля пролетела и ага!». Готов ли я морально и физически, сам не мог этого понять.

— Замполь! Нервничаешь? — поинтересовался ротный.

— Да, есть немного. Не знаю, что взять, что надеть?

— Ну, ничего, мы со старшиной оденем. Итак! Я тебе подарю свою вторую песочку — костюм такой, очень удобно ходить в жару, он как из парусины. Дам лифчик-нагрудник. Спальник и кроссовки есть?

— Спальник мне подарил Алексеев, а кроссовки я куплю.

— Вот и хорошо, а остальное имущество старшина выдаст. Давай шуруй в каптерку.

Старшина-армянин, довольный вниманием к нему, обрадовано засуетился вокруг меня. Выдал фляжки, вещмешок, ложку, котелок.

— Давай, замполит, не дрейфь! Веронян тебя и соберет, проводит и обратно дождется. Все живыми вернетесь, все будет хорошо.

Получил закрепленный за мной АКС-74, взял четыре гранаты, две пачки патронов в лифчик и четыре рожка, снаряженных патронами, пару сигнальных ракет. Кинул в рюкзак мешочек с еще парой сотен патронов.

Взводные проверяли готовность бойцов, продолжалась суета, и конца ей было не видно. Носили сухпай в БМП, стоящие в автопарке, пополняли боекомплект, носили баки с водой, вещи и грузили, грузили, грузили. Из каптерок волокли старые матрасы, чайники, какое-то огромное количество барахла. Сначала мы сами выявляли недостатки. Проверяли снова и снова, осматривали экипировку.

После обеда начальник штаба построил батальон. Зло шевеля усами, он ходил по ротам, орал, язвил, ругал командиров рот и дал время на устранение еще уймы недостатков.

Через час построил батальон вновь и доложил комбату о готовности.

Наш комбат, подполковник Цыганок, бродил между ротами ленивой походкой, всем видом показывал, что он болен, устал и делает одолжение этому батальону, проверяя его. Затем пошел докладывать в штаб о готовности.

На боевые вел начштаба майор Подорожник. А комбат сачковал, зная, что через месяц уходит на повышение.

Через час теперь уже офицеры управления полка изучали готовность тех, кто шел в рейд. Командование строевой смотр решило повторить, но времени не хватило, сроки выхода сократили.

Ротный показал мне бронемашину, на которой предстояло ехать старшим.

— Садись на башню, самое идеальное место, а бойцы сами знают, где и как ехать. Главное — это будь всегда на связи.

Я забрался на машину, сел на край люка, солдаты разместились на броне, и вскоре полк начал медленно вытягиваться в колонну.

Между колесными машинами вставали наши БМП-2 для защиты тыловых подразделений. Техника не спеша выдвигалась из полка и растягивалась по дороге. Когда головные машины миновали дорогу к штабу армии, замыкание колонны полка еще подтягивалось из парка.

Ко мне на броню сел старший лейтенант из управления полка — секретарь комитета комсомола Артюхин.

— Григорий! Ты что меня пасти будешь?

— Да нет, я от замполита полка послан с батальоном, ну и с тобой веселей будет. Матрас в десантное отделение бросил?

— Да, бойцы в каждый отсек их накидали.

Гриша Артюхин раньше служил в разведбате, а в Афгане находился уже год, он был старше меня года на четыре, очень самоуверенный и меня просто раздражал своими нравоучениями. Я с ним познакомился в день отъезда Алексеева, оказалось, они вместе учились. Он украдкой показал мне и Мелещенко несколько фотографий, от вида которых я оказался в шоковом состоянии. Это были снимки ущелья, заполненного трупами наших солдат и афганцев. В основном афганцев. Они лежали вповалку друг на друге, истерзанные и окровавленные. Григорий пояснил, что это Панджшер — лагерь пленных. «Духи» всех расстреляли, отступая, когда разведка его обнаружила, и наши попытались штурмом освободить лагерь. Работа подручных Ахмад Шаха, его банда «потрудилась». Кошмар и ужас.

Уже вечерело, мы входили в центр Кабула. Множество разных будок-кунгов выехали из штаба армии, еще больше тыловых машин, поэтому мы ползли очень медленно.

Августовское солнце нещадно палило, броня была раскалена, несмотря на то, что день заканчивался, и солнце медленно клонилось к горам. Полк застрял напротив здания афганского Министерства обороны. Стояли долго, бойцы дремали, привалившись друг к другу, держась за автоматы, засунутые прикладами между фальшбортами.

— Ники! Я завтра высплюсь, а тебе чего рядом сидеть? Ложись в десант, потом поменяемся, — предложил старший лейтенант.

— А связь?

— Я на связи посижу, давай шлемофон, — успокоил Григорий.

В левом десантном отделении было пусто, я бросил рядом автомат, лифчик не расстегнул, захлопнул люк, но сон не шел. Лежал, скрючившись, и нервничал, а вдруг из гранатомета в борт бахнут, вдруг подрыв, а вдруг нападение. Было душно, неудобно, непривычно.

Колонна двигалась короткими рывками, метров по сто-двести. Трясло, качало, и тут меня понемногу сморило, что-то снилось мирное и домашнее.

Резко распахнулся люк. В кроссовки кто-то пнул. Спросонья схватился за автомат и начал отбрыкиваться ногами.

— Ника! Ник! — пытался разбудить меня «комсомолец». Он принялся усиленно трясти меня за ногу и вытягивать наружу.

Голова постепенно начала соображать, и реальность возвратилась со всей своей гнетущей тяжестью бытия. Свежий воздух заполнил десантное отделение, мозги прояснились. Тельняшка, мокрая от пота, липла к телу. Выбрался на асфальт. Колонна стояла в центре города. Мы все еще в Кабуле!.. Звездное небо было чистым, ни облачка, ни тучки. Ночная прохлада освежала, город спал, и только техника злобно урчала, загаживая выхлопными газами воздух. В ответ лаяли собаки.