Полигон смерти - Лев Пучков Страница 10

В общем, было весело. Надеюсь, заборы тут капитальные и соседи не подглядывали сквозь щели.

В итоге набанились мы так, что еле держались на ногах. Уже и не помню, когда в последний раз так ударно парился — разве что в детстве, когда с дядькой и его друзьями доводилось бывать на туристических маршрутах, где попадались поселения со старыми русскими банями.

Гордеев в наших экзерцициях участия не принимал. Отправив нас в баню, он пошел «доводить до ума стол». Я так и не понял, что он имел в виду: плотницкие работы или приготовление пищи.

Пока приходили в себя после бани, Гордеев приготовил шашлык и вскоре кликнул всех за стол.

Для «служебной» сервировки стол был очень неплох. Все соленья и маринады имели качество домашней заготовки, а копчёности и колбасы с местного базара были так вкусны, что я грешным делом подумал: «Не иначе какая-то хитрая химия с „Чёрного Сентября“, что-то типа секретных вкусовых добавок для возбуждения аппетита».

Часок посидели, познакомились поближе, наелись до отвала сочного шашлыка и всяких закусок, выпили отменной настойки на черноплодной рябине. Всем было хорошо и комфортно. Гордеев отмяк, подобрел, перестал быть букой, стал душкой и гостеприимным хозяином и кое-что рассказал о себе.

Насчёт явки он пошутил: это, оказывается, дом его тёщи, ныне имеющий статус летней дачи.

Сам Гордеев считай что местный, после «Вышки» работал «особистом» на химкомбинате и уже оттуда потихоньку, не спеша, за двадцать лет поднялся до второго по рангу чекиста области. Жена здешняя, из Города, сейчас вся семья живет в областном центре, вместе с тёщей, а здесь бывают только летом, до сбора урожая и окончания поры разнообразных «закруток». Зимой усадьбу запирают, и за ней приглядывают соседи. Так что все соленья и маринады на столе — из гордеевского погреба. Настойку тоже сам делал, это чистый спирт, разбавленный в академических пропорциях и разлитый по пятилитровым бутылям в соотношении литр сухой ягоды на четыре литра огненной воды, плюс резаный корень имбиря. Выдержка — полгода.

Настойка, скажу я вам, получилась просто изумительная. Жалко, с нами Спартака нет, он бы это произведение искусства оценил по достоинству.

Гордееву с нами понравилось, всё было нормально, и за этот час он всего лишь дважды позвонил в Управление на предмет уточнить обстановку.

Обстановка, судя по некоторым репликам, развивалась вяло, если не сказать что вообще застряла в исходной точке, потому вскоре Гордеев стал хмуро поглядывать на часы и с грустью коситься на заветную бутыль с настойкой. Чувствовалось, что ему уже никуда не хочется ехать и он бы не прочь остаться здесь как минимум до староновогодних курантов, а то и до утра.

— Да забей. — Доктор, как обычно, влёт определил подспудные чаяния и мотивы. — Что изменится, если ты сейчас туда приедешь?

— Ну как же… Надо же координировать… — неуверенно ответил Гордеев. — Возглавить… Гм… Организовать…

— Ага, самолично займёшься «отработкой»? — поддержал доктора Петрович. — Или от твоего присутствия в Управлении все резко начнут выдавать на-гора результат?

— Да нет, в принципе, там есть кому понужать и педалировать…

— Ну так и оставайся, — проникновенно предложил доктор. — Сейчас пульку распишем, да как засядем до утра, под чудо-настоечку…

— О! — оживился Гордеев. — Вы тоже любители в преф перекинуться?

— «Перекинуться»? — Доктор презрительно выпятил нижнюю губу.

— Это вы тут любители. — Петрович молодецки расправил плечи. — А мы там — мастера!

— Да ладно, — ухмыльнулся Гордеев. — Откуда в Москве мастера? Всех мастеров давным-давно расстреляли, посадили или выслали.

— Ну так… Оставайся, и посмотрим, кто тут любитель, а кто мастер. — Доктор плутовато подмигнул и нервными холеными пальцами провел по крутому изгибу бутыли с настойкой. — Всё равно в праздник толком работать никого не заставишь, зря только время и нервы потратишь.

— Ну всё, убедили! Остаюсь…

Старшие коллеги быстро убрали со стола всё лишнее, оставив только настойку и минимальный набор закуски, а Гордеев в это время сделал пару звонков ответственным товарищам, предупредил, что в связи со сложной оперативной обстановкой вынужден отсутствовать и будет только завтра к полудню.

После этого Петрович притащил карты (он всегда возит с собой пару колод), тетрадь с ручкой, набил любимую трубку, и игра началась.

Помаявшись с четверть часа на фоне великих преферансистов, я резко заскучал. По картам я спец невеликий, разве что в дурака на щелбаны, а преферанс для меня вообще высшая математика.

Начало девятого, весь вечер впереди… ну и чем мне заняться? Так и сидеть дальше, таращиться на азартную троицу — просто чумовое развлечение, челюсть можно вывихнуть от отчаянного зевания. Даже упиться с горя до игрушечных машинок и рисования на детском мольберте не получится: коллеги, когда играют, только легонько поддерживают градус, ибо для этой игры нужен трезвый ум и ясность мышления.

И вообще, со старшими только работать приятно, они всё за тебя продумают и скажут, что делать, так что даже и напрягаться не надо — а вот отдыхать я предпочитаю в своей компании или как минимум с людьми своего возраста и примерно одинаковых интересов.

— Виктор Иванович… Не подскажите, куда тут у вас можно пойти прогуляться?

Я готов был услышать в ответ «до калитки и обратно» и получить напоминание о суровой оперативной обстановке… но Гордеев на удивление благодушно сказал, что если мне с ними скучно, лучше всего будет прокатиться в центр города.

— Город очень хорошо организует праздники. Почти «по-советски». Самодеятельность работает как часы, общественная жизнь бьёт ключом, мэрия и «Сентябрь» пекутся о досуге граждан. Так что есть на что посмотреть. Ну что, поедешь?

— Да, хотелось бы развеяться.

— Хорошо. Собирайся, сейчас тебя отвезут.

Пока я одевался соответственно случаю, Гордеев вызвонил с улицы старшего нашего «сопровождения» и поставил задачу на предмет организовать мне экскурсию по местным достопримечательностям.

Спустя несколько минут я сел в «Опель» сопровождения, и мы отправились в центр города.