Джон да Иван – братья навек - Александр Тамоников Страница 10

– Вижу… Погоди-ка, разговор есть!

– Да я и не спешу.

Ким подошел к Михаилу:

– Значит, говоришь, трахнул американку? Говоришь, яростная в сексе она? Колени, говоришь, потрогай?

– Ты успокойся, Леня! И не кричи, не привлекай внимания. Что произошло?

Шепель старался выглядеть спокойным, но ему это удавалось плохо, потому как разбирал смех.

– Что произошло?! А ты не в курсах, да?!

– Неужели не дала?

– Дала, мать твою, Шепель! Пощечину!!

– Не может быть? И вправду говорят, женщины – народ непредсказуемый.

– Чего ты комедию передо мной ломаешь? Трахнул он ее! Да хрен там! Она холодна как лед. А я, мудак, повелся на дешевый развод… Видеть тебя не хочу!

– А придется. Нас с тобой в одну комнату поселили.

– Попрошу Тимохина перевести в другую! – Ким сплюнул на траву и пошел в казарму.

Шепель улыбнулся. Сзади его похлопали по плечу. Он обернулся и увидел майора Гарина.

– После клизмы, Миша, в сортир еще не тянет?

– Да отвяжитесь вы все от меня!

– Ну и брехун! И ведь говорил убедительно… Тебе бы в преподы студентам лапшу на уши вешать.

Шепель прошел в комнату. Ким, одевшись, сидел на кровати и, несмотря на строгий запрет, курил, сбрасывая пепел в пустую бутылку из-под минералки.

Шепель присел напротив, достал сигарету:

– Огоньком не угостишь, Леня?

– Кулаком бы тебя угостить, да нельзя!..

– Ну-ну, не ершись, дай прикурить.

Ким бросил майору зажигалку. Прикурив сигарету, тот положил ее на тумбочку, что стояла между кроватей.

– Но согласись, Леня, фигурка у нее класс!

– Особенно коленки, – хмыкнул Ким.

Офицеры вдруг оба рассмеялись.

– Ну что, мир? – протянул руку Шепель.

– Мир… Что с тебя взять, кроме анализов…

– Насчет анализов: Гарину я сказал, что под конец осмотра американка ставит клизму. Видел бы ты физиономию Вити, когда он пошел в пикап!..

– Тебе, Миша, точняк когда-нибудь парни «темную» устроят.

– Да вы без меня со скуки же подохнете!

– Вот это точно.

В комнату вошел Тимохин:

– И что значит курение в казарме? Шепель! Ким!

Офицеры, затушив окурки, поднялись.

– Да мы машинально, командир, и не в себя, – улыбаясь, ответил Шепель.

Но Тимохин был настроен серьезно:

– Не в себя? Машинально? А как насчет кросса километров этак в пять по пересеченной местности?

– Нормально. Но завтра и так набегаемся вволю.

– Обоим по выговору! Открыть окна, проветрить помещение и чтобы больше ни-ни, ясно?

– Так точно!

– Не позорились бы перед Харсоном, а то подумает, что мы не элитный спецназ, а стадо неуправляемых баранов.

– Ну, это уж ты перегнул, Саныч!

– Товарищ полковник, а не Саныч!

– Понятно! Вам, товарищ полковник, так хочется прогнуться перед американским генералом?

– Шепель! Еще слово – и ты у меня на все десять побежишь.

– Да без проблем.

– Отставили разговорчики – и вперед в столовую на обед!

– А что у нас сегодня на обед?

– Фазаны жареные с тушенкой. Пойдет?

– Поедет, не то что пойдет!

– Через пять минут быть в столовой. И не забудьте руки перед едой вымыть.

Шепель подошел к Тимохину:

– Сань, чего здесь все такие нервные? Никому слова не скажи…

– Тебе вообще лучше молчать, а то не Крофт, а я тебе клизму вставлю. Да так, что всю ночь в сортире проведешь, шутник!

– Это что, Витек Гарин заложил меня, что ли?

– Подумал, что сказал? Болтать в присутствии других меньше надо. Все! Наводите порядок в комнате – и на прием пищи.

После обеда время потянулось медленно. Все основные мероприятия были запланированы на завтра, сегодня же офицерам просто нечего было делать. Двухчасовые занятия по физподготовке в спортзале ситуации не изменили. И объявленный после ужина отдых не радовал. Если бы в городке, с семьями, то другое дело; а в лагере, в лесу расслабуха на пользу не шла.

Посмотрев начало фильма, начавшегося по телевидению после программы «Время», Шепель встал с кровати.

– Нет! Так с ума сойти можно.

– Ну, давай видео врубим, – предложил Ким. – Я диск с нашими комедиями старыми видел.

– Все это, Леня, не то… Пойду-ка я прогуляюсь. Не могу больше в этой камере находиться. В засадах сутками сидишь в какой-нибудь яме – и ничего, а тут невозможно. И какого хрена нас сегодня вывезли сюда? Медосмотр могли провести и в городке.

– А секретность?

– Ну, вывезли бы в лес. Там провели. Сюда-то зачем перебросили? Познакомиться с мистером Харсоном могли бы и завтра. Да и чего с ним знакомиться? У нас свое начальство.

– Иди, Миша, погуляй, комаров покорми; глядишь, и успокоится твоя мятежная душа. А там подколешь еще кого-нибудь…

– Кого? Все по норам забились. Ходил в душевую, в коридоре – никого. Все к «ящикам» прилипли, будто телевизора никогда не видели… Ладно, смотри сериал. Пойду!

Шепель вышел из казармы. В курилке увидел одинокую фигуру. Кто-то тоже вышел. Пошел к курилке. И удивился, увидев в ней Луизу Крофт, задумчиво державшую в пальцах длинную тонкую сигарету.

– Прошу прощения, разрешите составить компанию, миссис Крофт?

– Проходите, Майкл. Вам тоже не сидится в казарме?

– Мне понятно, почему не сидится, я по натуре своей человек неугомонный; а вот что вас заставило покинуть номер?

Женщина бросила сигарету в урну.

– Одиночество, Майкл. Вот уже почти два года, как я стала ненавидеть одиночество.

– А до этого относились к нему терпимо? Я закурю?

– Да, конечно! Это же место для курения… Раньше, Майкл, одиночество имело смысл.

– Какой смысл может быть в одиночестве? – удивленно спросил Шепель.

– А вы у супруги своей спросите.

– Супруга в городке, и увижу я ее, судя по всему, не скоро.

– О’кей, тогда отвечу я. Одиночество имеет смысл, когда оно сопровождается ожиданием. В ожидании – смысл одиночества.

– По-моему, вы не медицинский университет, или как там в Штатах учебное медицинское заведение называется, а философский факультет окончили.