Мне душу рвет чужая боль - Владимир Колычев Страница 10

– Не юродствуй, – осуждающе посмотрел на нее Валентин.

– А если я правда возбуждаюсь? – авантюрно улыбалась она.

– Тебе смешно, а у меня почти шесть лет колоний за плечами, – горько усмехнулся он.

Шесть лет ада, целая жизнь длиною с космос… Первые полгода после освобождения он приходил в себя, целыми днями пластом лежал в своей комнате, тупо глядя в потолок. Думал о том, что свобода – это сон, который в любое время мог закончиться и обернуться кошмаром арестантского бытия. Думал о Лиде, которую по-прежнему любил так, как будто она была живая. Она умерла, ее нет и никогда уже не будет, но ведь и его самого как бы нет. Телесная оболочка вроде бы влачит жалкое существование, но душа где-то далеко-далеко… От времени раны затянулись, но до полного излечения было далеко. Да и не стремился Валентин к выздоровлению. Совершенно наплевательское отношение к жизни. Что будет, то и будет… Лишь бы только Николая Ильича не подставить, зятя своего…

– Ну и что? Ведь вернулся же. Все такой же молодой и красивый. И до женщин, наверное, голодный. Или нет?

– Не твое дело.

– А зубы зачем показывать? – язвительно усмехнулась она. – Если не интересуешься женщинами, так и скажи!

– Что?! – вскипел он.

Знала бы она, как сильно наступила на больной мозоль.

– Эй, ты чего? – обеспокоенно посмотрела на него Кристина.

– Ничего, – огрызнулся он.

– Больная тема?

– Замолчи! – потребовал он.

– А что тут такого? Сейчас все красивые мужики такие… то есть не такие… И я многих не таких знаю…

– Я сказал, заткнись! – окончательно вышел из себя Валентин.

– Эй, ты не зверей, не надо! – испуганно и обеими руками махнула на него Кристина.

– Что не надо? – успокаиваясь, но все еще грубо сказал он. – Женщинами не интересуюсь, не такой… Да я тобой не интересуюсь. Тобой!

От ее стебного веселья не осталось и следа. Лицо плаксиво сжалось, на глазах выступили слезы.

– Зачем ты так?

Этого вполне хватило, чтобы смягчить камень в его душе.

– Извини.

– Извини, – передразнила его Кристина. – Ты мне точно так же говорил, когда уходил…

– Я ее любил. Потому и ушел.

– А меня не любил, да? Так, поигрался и гуд бай, моя не лайв! Так, что ли?

– Я хотел быть с тобой, но… Пойми, я очень ее любил.

– Да понимаю, – примирительно махнула рукой Кристина. – Чего в жизни не бывает… Тем более нет ее больше, твоей Лиды.

– Есть… Где-то есть…

– Где-то, – с мрачной иронией усмехнулась она. – Где-то, где мы все когда-нибудь будем… Ты туда, надеюсь, не стремишься?

– А что, похоже?

– Чумной ты какой-то, доской пришибленный… Ну да, шесть лет на зоне…

– И что с того? – с вызовом посмотрел на нее Валентин.

– Ну вот, снова нахохлился… Эй, ты к жизни возвращаться собираешься?

– Это ты о чем?

– Да все о том же… В институт восстановился?

– Нет.

– Почему?

– Все равно…

– Вот я и вижу, что все равно. В охранниках всю жизнь проходить хочешь?

– Ну и прохожу.

– Да, тяжелый случай… Надо тебя поднимать.

– Не твоя забота.

– Если не я, то кто же? Кто же, если не я?

– Весело тебе… Хорошо, что весело. Только меня веселить не надо. И о судимости моей говорить не надо, – вспомнил он об инциденте, благодаря которому они оказались в этом кабинете.

– А если я не хочу, чтобы ты охранником работал?

– А где мне работать? Куда меня с моей судимостью возьмут?

– В институт восстановиться.

– Не выйдет. Я за тяжкое сидел, судимость через шесть лет погасят, только тогда можно…

– Ерунда. Если очень захотеть, то все можно.

– А я никак не хочу – ни очень, ни вообще…

– Вот я и говорю, что тяжелый случай.

– Какой ни есть, весь мой, – мрачно усмехнулся Валентин. – И тебе уже пора.

– А вот и не выгонишь! – ехидно улыбнулась Кристина. – Ты у меня на крючке. Вот скажу, что у тебя судимость…

Она запнулась, глядя, как за спиной Валентина открывается дверь. В кабинет вошла Оксана – строгая, как затяжной ошейник с шипами, и гордая, как пикирующий бомбардировщик. На губах улыбка – ехидная с примесью административной злости.

– Это у кого судимость? – остервенело спросила она, свысока глядя на Валентина.

– Вот, у гражданина Шведова Валентина… э-э, запамятовала, как вас по отчеству…

От наглости, с которой Кристина его предавала, у Валентина перехватило дыхание. Хотел бы он сказать, какая она дрянь, но слова застряли в горле. Впрочем, взгляд, которым он ее наградил, должен был передать все его чувства.

– И за что, позвольте спросить? – Оксана рассматривала ее с колким интересом и тщательно скрываемой завистью.

При всем своем желании она не могла выглядеть так ослепительно хорошо, как она. Просто хорошо – да, а ослепительно – не тот размах крыльев.

– За убийство… Вот возьмет вас… – Кристина слегка сощурилась, рассматривая бейсик на форменном пиджачке. – Э-э, Оксана, старший вы администратор… Вот возьмет он вас, Оксана… Нет, не в том смысле, в котором вы хотите… Вот возьмет вас и убьет! Будете тогда знать.

– Убьет?! Меня?! – оторопело посмотрела на нее Оксана.

– Ну да, за вашу вредность!

– За мою вредность? – администратор воинственно встряхнулась, уперла руки в бока, выставила вперед ножку. – В каком это смысле он может меня взять?

– А в каком ты хочешь?

От этой перепалки у Валентина зазвенело в ушах.

– Эй, может, хватит?

– А тебя не спрашивают, Шведов! Ты уже уволен! – даже не глянув на него, выдала Оксана.

– За что? – удивленно протянула Кристина.

– За судимость!

– А кто тебе такое сказал?

– Ты и сказала!

– А если я пошутила?

– Не пошутила!

Неизвестно, сколь долго продолжалась бы эта взаимная пикировка, если бы в кабинет не вплыла дородная Марина Васильевна, директор универсама.

– Так, что здесь за шум? – вальяжно спросила она.

– Да вот, охрану надо вызывать! – ткнув пальцем в Кристину, взвизгнула Оксана.

– Охрану? – меняясь в лице, ошеломленно протянула директриса. И, вжав голову в плечи, лебезящим голосом: – Здравствуйте, Кристина Георгиевна!